Повесы небес - [34]

То, что я узнал, сильно облегчило мою душу. Уже то, что Фрик стал бы капитаном центурионов в Рождественской пьесе Реда, обрекало его на отчисление.

В тот же вечер за выпивкой в таверне я выслушал комплименты Реда по поводу показанного по телевидению баскетбольного матча и сделал выпад, касающийся сообщения Фрика.

— Ты говорил мне, — небрежно упомянул я, — что еще не начал распределения ролей для Рождественской пьесы.

— Нет еще, — ответил Ред. — Фред был капитаном центурионов в моем гимнастическом курсе. Мне надоели упражнения типа отжимов и выжиманий и я научил парней запрещенным приемам.

— Может, нам следует оставить мысль о студенческой забастовке, — сказал я, — а послать твою маленькую армию и захватить Бубо в плен и судить его военно-полевым судом. Управление университетом с помощью капризов заслуживает лишь одного наказания — стрелкового отделения… На этой планете в административных кругах редко пользуются законами и приказами.

— Так ты говоришь, Джек, что будешь преподавать право?

— Я отправлюсь по прямому пути, если ты займешься кривыми дорожками.

— Тогда, дружок, я тебе кое-что покажу. — Он полез в свою привязанную к бедру сумку и достал оттуда тонкую книжку, отпечатанную с микрофильмов, привезенных с Земли: "Ветхий Завет с комментариями".

Я с пафосом извлек из кармана мой собственный том — вдвое толще книжки Реда — и положил его рядом. Название моей книжки было: "Блэкстоуновские исправленные комментарии и земные статуты". Мы подняли стаканы и переплели руки, чтобы выпить за верность космонавтов друг другу. Мы поклялись своими книгами.

Не успели мы расплести руки, как подвешенный над стойкой телевизионный экран включился и на нем появился виновник нашего пакта — декан Бубо, поздравляющий новых студентов по случаю начала семестра. Он произнес такую же, как и в прошлый раз речь, советуя нерешительным студентам сначала просмотреть каталоги, прежде чем обращаться к районным руководителям факультетских отделений. И на этот раз речь длилась менее минуты.

Внезапно меня затрясло при мысли, которая поразила меня как откровение.

Декан Бубо — не что иное, как телевизионная запись, запрограммированная на показ в начале каждого семестра.

Гэл рассказывал мне, что все другие лекции преподавались по телевидению. Вполне могло быть, что в этом комплексе нет даже педагогического персонала и, что Ред и я были двумя Дон-Кихотами, затевающими поединок с администрацией, существующей только в телезаписи. Даже розовые полоски, присылаемые от декана Бубо, подтверждали мою теорию. Если бы я посчитал, что розовые полоски не являются капризом, то полоска Драки была вручена парню, чье наблюдаемое поведение должно было показаться поведением беспринципного интригана-махинатора. А полоска Фрика была вручена студенту, чье поведение на игровом поле представлялось поведением тигра с агрессивными инстинктами, опасными для общества.

Но что ж это за разум, мыслящий так буквально, что воспринял поведение этих парней вне контекста пьесы и матча?

Ответ был прост. Только аналитическое устройство оценивало бы общее поведение лишь на основе наблюдаемого, не учитывая сопутствующих значений, и этим устройством не являлся ни человеческий, ни какой-либо другой мозг. Я молча подыскивал подходящее харлечианское название и вдруг понял: декан Бубо — компьютер, связанный с телевизионной сетью. Так как логика Харлеча была такой же, как и логика Земли, а датчики показали при первом же нашем облете планеты, что континенты на северном полушарии связаны континентальной коммуникационной сетью, то отсюда следовало, что компьютер был соединен с остальными университетскими деканами. Тот, кто управлял деканом Бубо — управлял всей планетой.

Все это пришло мне в голову, потому что на нашем звездолете были микрозаписи по кибернетике, а я их когда-то просматривал.

Ред рассказал мне, что вернул Драки к себе переписчиком и сейчас Драки переводит «Гамлета» на харлечианский язык. Я постарался изобразить заинтересованность.

— А почему бы ему не перевести Библию?

— Это — твоя парафия, — ответил Ред. — Кроме того, харлечиане не проглотят ее без солидной редакции.

Однодневный глубокий наркоз позволит мне выучить язык компьютеров. И тогда, пятнадцать минут наедине с "деканом Бубо" позволят мне установить на этой планете справедливость и милосердие гораздо надежнее и проще, чем тысяча студенческих забастовок.

Харлечиане «проглотят» Библию такой, какой она написана, так как благодаря мне, декан Бубо издаст несложный эдикт — читайте, верьте, поклоняйтесь!

Реду О'Харе, созерцающему свой пупок-драму, совсем не нужно было знать, что в настоящий момент он пьянствует с новым Павлом,[66] видоизмененным в подобие Лютера.[67] Все университеты на этой планете должны быть перепрограммированы на единый курс обучения. Исчезнет плетение корзин, птицеводство и гончарное производство. Появится человеческая техника, основанная на самых современных достижениях науки и техники, чтобы слить этих существ с Абсолютом.[68] Из Университета-36 по всему Харлечу разойдется Слово, усиленное и укрепленное твердотельными электронными схемами.