Повестка в Венецию - Нижние ноты - [2]
— Ну а ты что?
— А что я? Я, как собака, все понимаю.
Замигала лампочка, Вадик отправился исполнять свой врачебный долг.
…Что бы она ни делала — я понимал. Но самое противное — она всегда понимала, что я пойму. В этом уже было что-то унизительное. Когда нам было по семнадцать, я даже не слишком уговаривал ее остаться. Понимал, что она не представляла себя без родителей. Понимал, как ей хотелось вырваться из Совка. Настоящая жизнь — Бродвей, Голливуд, Макдональдс и все такое. И потом, это казалось временным — устроится, пригласит, приеду…
Потом я понимал все их проблемы со статусом, отодвигавшие каждый раз это пресловутое «приглашение». И к ее замужеству я тоже отнесся с должным пониманием.
Я развалился поудобнее у телевизора и пощелкал каналами. По Би-Би-Си дежурно-взволнованно сообщали о столкновениях на Ближнем Востоке. Видеоряд был до отвращения знаком, но вывернут наизнанку — я не сразу понял, что смотрю на события как бы с противоположной стороны. Вот вокруг воодушевленная толпа, впереди — военный джип с распахнутыми дверцами, похожий на цвета хаки Чебурашку. За его ушами — по экземпляру израильской военщины в полном обмундировании. Экземпляры периодически вяло постреливали. Особенно зловеще выглядел наезд на башку Йоэля — крупным планом каска с английской надписью: «Убиваю все, что движется».
Вернулся Вадик, потянулся, закурил. Пожалел, что нечего выпить. Пожаловался, что эти гады постоянно ставят ему дежурства в самое неудобное время. И в отпуск не пускают. А Ирка ноет, что хочет осени, да и самому пора в Европу прошвырнуться. Тут он окончательно скис и вернулся к моей теме:
— Да, так что у вас дальше-то было? Ты говорил, что она любила тебя, эта Юлька? Как-то, извини, не похоже.
— Вот те крест! — истово сказал я. — То есть, теперь уже маленький крестик. Вот, видишь? — я вытащил зачем-то вложенную в бумажник открытку площадь Сан-Марко с жирным красным крестиком между колонн у моря. — Вот что мне прислала моя бывшая девушка Юля из далекой Америки через десять лет. И сюда я должен был бы прибыть на закате в ближайший понедельник. А я, как колобок — взял автомат и ушел.
— И она не сказала тебе, что ты мудак?
— У нее не было шанса. Письмо было без обратного адреса. Без телефона. Без факса. И е-мейла тоже не было. Все как в шпионском фильме — место и время встречи. Вот так, брат. Цав шмоне, короче.
— Дурак ты, все-таки, Сашка! Не поехать в Венецию с бабой для того, чтобы пойти пострелять. Тебя не от дырки в ноге, а в голове лечить надо.
— Ну и лечи. Но у тебя же нечем?
Вадик задумчиво посмотрел сквозь меня и сказал:
— Не лечи, а лети. Сашка, я тебе прописываю поездку на венецианские воды. Лучшего места для хромающего героя не найти.
— В смысле? — ошарашенно спросил я.
— В смысле, что там каналы, и тебе не придется много ходить. Надо ведь щадить ногу.
— Прежде всего надо щадить нервы.
А Вадик уже поставил на стол свой «ядерный чемоданчик», открыл его, и, приговаривая, «давно хотел испытать на ком-нибудь как это заказывать», поскакал по туристическим сайтам. Кажется, ему уже было все равно кого отправить в Европу — Ирку, меня или пациента из реанимации.
Вскоре я получил рецепт на билет до Мюнхена, включая машину.
— Да ну, — сказал я, вертя в руках факс. — Завтра вылет? Да ты что? А Орка, что я ей скажу?
— В первый раз по такой цене вижу! — ответил Вадик. — Ты просто везунчик. А при чем тут Ора? Для нее ты защищаешь Родину. Что так и есть, в каком-то смысле. Зачем ее вообще волновать? Все, видишь — вылет завтра ночью, билет получишь прямо в аэропорту. Неделя твоя. Через Альпы — в Венецию. Эх, где бы мне знакомого врача взять? А то с этими сволочами…
— Ччерт… Черт! — сказал я.
— И не забывай три раза в день жрать эти пилюли. А то ногу оттяпают. Да, и повязку меняй иногда. Будут проблемы — звони. Кстати, взятки я беру спиртным из «дьюти-фри», — Вадик хлопнул меня по плечу и осклабился. — Ты еще не понял, что это судьба?
Спорить с судьбой ни сил, ни желания у меня не было.
Мюнхен встретил меня с воинскими почестями. Самолет довольно долго ехал по полю в сопровождении бронетранспортера. Из открытого люка торчал оловянный солдатик бундесвера. Нас охраняли. Генная память дергалась.
Попасть в центр Мюнхена и запарковаться оказалось одинаково просто. Широкие улицы без всяких исторических подвохов сходились к центру — в конце войны бомбардировщики союзников особо не церемонились. Восстановленный в автомобильную эпоху город был функционален, добротен, но чувствовалось, что из него исчезли домовые. Хотя, скорее, больше мешала случайная информация о неподлинности из глянцевого «самолетного» журнала, чем сама подделка. Неизбывная человеческая уверенность, что именно ты достоин настоящего.
Было диковато, вернувшись с войны, ковылять по благополучному Мюнхену. Хромающим еврейским солдатом в немецком тылу был я здесь, озирался по сторонам и вспоминал отцовские рассказы о моем деде, утюжившем танком эту страну. По окончании экстремального туризма тогдашнего образца, прихромал он со второй мировой в разрушенный, но не обновляющийся, а самовосстанавливающийся советский мир и в положенный срок умер своей смертью в российской провинции — в тоске и атеизме. Получалось, что я тут был как бы банальным дублем его несбывшейся судьбы, бредущим без торжества и мести по безвизовому пространству. А моя война, моя хромота и мои обстоятельства попадания сюда — так у любой судьбы есть чувство юмора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Третий детектив про Бориса Бренера. Герой случайно оказывается приобщенным к некоторым тайнам израильской элиты. Счастливо избежав покушения, он вынужден скрываться в Москве, жить по чужим документам и зарабатывать на такую жизнь специфическим частным сыском — поиском сбежавших мужей, не дающих женам развода. Волей случая Борис нападает на след, который дает ему шанс сразиться на равных с преследующим его могущественным элитарным «кланом».
20 лет назад страшная трагедия вызвала необратимую реакцию разложения. Сложное вещество компании распалось на простые вещества — троих напуганных живых мальчиков и двух живых девочек, и одну мертвую, не успевшую испугаться. Спустя много лет они решают открыть дверь в прошлое, побродить по его узким коридорам и разъяснить тайну гибели третьей девочки — ведь это их общая тайна.
Она нашла в себе силы воскресить терзавшие душу чувства и излить их в этой интимной исповеди…Юная мусульманка Самия жила в атмосфере постоянного страха и полной беспомощности перед жестокостью и до брака. А в супружестве она узнала, что женское тело — это одновременно и поле битвы, и военный трофей, и способ укрощения мужской агрессии. Нет, ее дочери не повторят ее судьбу! Из этого ада два выхода: бежать или умереть…
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Будущее до неузнаваемости изменило лицо Петербурга и окрестностей. Городские районы, подобно полисам греческой древности, разобщены и автономны. Глубокая вражда и высокие заборы разделяют богатых и бедных, обывателей и анархистов, жителей соседних кварталов и рабочих разных заводов. Опасным приключением становится поездка из одного края города в другой. В эту авантюру пускается главный герой романа, носитель сверхъестественных способностей.
Роман «Любовь под дождем» впервые увидел свет в 1973 году.Действие романа «Любовь под дождем» происходит в конце 60-х — начале 70-х годов, в тяжелое для Египта военное время. В тот период, несмотря на объявленное после июньской войны перемирие, в зоне Суэцкого канала то и дело происходили перестрелки между египетскими и израильскими войсками. Египет подвергался жестоким налетам вражеской авиации, его прифронтовые города, покинутые жителями, лежали в развалинах. Хотя в романе нет описания боевых действий, он весь проникнут грозовой, тревожной военной атмосферой.Роман ставит моральные и этические проблемы — верности и долга, любви и измены, — вытекающие из взаимоотношений героев, но его основная внутренняя задача — показать, как относятся различные слои египетского общества к войне, к своим обязанностям перед родиной в час тяжелых испытаний, выпавших на ее долю.