Руби Гэдди умерла сегодня утром, также от ран, нанесенных в грудь.
Почему произошла драка — выяснить не удалось.
Кухарка налила ему еще кофе, но он не заметил. Бросив газету, он вышел с чашкой на маленькую веранду; эта утренняя привычка сохранилась у него до сих пор.
Веранда выходила во двор и с трех сторон была затянута сеткой. Здесь раньше стоял диван, на котором лежала днем Сильвия; она как бы оказывалась здесь в саду. Домов отсюда было не видно; гул маслобойни не доносился, не слышно было даже шума машин с дороги там, где она соединялась с объездным шоссе.
Розы отцвели, многолетники тоже. Но растущие вокруг кусты мирта, багряник, кизил, китайское сальное дерево, гранаты пестрели яркими красками, точно игрушки. Больная груша уже облетела. За упавшей стеной диких астр, которые никто не подвязал, расхаживали по траве два дятла, самец в одном конце сада, самка в другом, они клевали упавшие плоды прямо сквозь пылающие листья, казалось, плоды нарочно не собрали и оставили для птиц, чтобы они могли найти их и съесть. Наверное, дятлы жили здесь круглый год, но замечал он их только осенью. Он был уверен, что Сильвия наблюдала за птицами. Когда они летали по саду, ее глаза следили за ними. Вот самец расправил крыло, роскошное, как шкура зебры, и повернул к доктору голову с красным хохолком.
Доктор Стрикленд допил кофе и взял свой чемоданчик. Надо идти к Герману и Еве Фэрбразер, все остальные больные не легче. Сейчас во всем Холдене, подумал он, без врача может обойтись только одна мисс Маршия Поуп — так, во всяком случае, она сама считает.