Повести. Пьесы - [3]

И глянув ей прямо в глаза:

— Может, и вправду для себя?

— Да нет уж, для кого другого, — ответила женщина и покраснела.

Ночевал он у нее.

Утром женщина готовила завтрак, а он лежал в постели, курил и без особого любопытства, больше из вежливости, спрашивал, чего она подалась на восток из своей Костромы.

— Жизнь так сложилась, — ответила женщина.

— Замуж думала выйти?

— И это тоже, — просто согласилась она. Горечи в голосе не было — видно, привыкла принимать жизнь такой, какая есть.

Работала она без сменщицы и ушла рано, показав, куда прятать ключ. Рубашку, свитер и портянки она ему выстирала с вечера. Хорошая баба, думал он, добрая. Надо уходить.

Он натянул еще влажный свитер, сунул ключ в условное место и ушел.

На стройку он подгадывал к обеду, но не вышло: на малой речке пополз берег и перекосило временный мост. Один торопливый шоферишко все же рискнул — машину завалило набок. Остальные пошли в объезд, что было дольше и неприятней, ибо несколько раз машину приходилось толкать.

Так что в Колькин ключ Антоныч добрался поздно, в сумерки, причем в мокрых портянках, и это было хуже опоздания, поскольку временем он был очень богат, а портянок запасных не имелось.

Он вышел там, где вышло большинство, хотел поставить рюкзак у ног, но сухого места поблизости не оказалось: новый асфальт был весь загваздан ошметками глины в рубчатых вмятинах.

— Центр, что ли? — полюбопытствовал Антоныч у худенького паренька.

— Тут центра вообще нету, — ответил тот не без удовольствия и, выждав паузу, объяснил: — Центр по проекту у реки. Вот лет через пять тут будет…

Парень был смешной, хрупкий, совсем молоденький, со светлыми глазами и почти бумажной белизны волосенками. Он старался держаться старожилом, но его типовая зеленая спецовка еще не обносилась и на спине свежо белела единственная надпись «Новотайгинск».

Антоныч посмотрел на парня, понял его и спросил без дальних подходов:

— Ну, и что тут у вас вечерами творится?

— А! — махнул рукой парень и улыбнулся. — Кто во что горазд.

— А ты во что?

— Я? Сегодня, например, костер.

Костер Антонычу был ни к чему, но на всякий случай поинтересовался:

— Далеко?

— Вон, на берегу, — показал парень. — Видно будет. Только вправо не идите, там асфальт плавят. А если по берегу идти, обязательно наткнетесь.

— И далеко этот берег тянется?

— Берег-то? — переспросил парень. Он опять выждал паузу и ответил с неумелой небрежностью: — Да не так чтобы очень. Примерно до Северного Ледовитого океана.

Молодец, усмехнувшись, подумал Антоныч, хорошую фразу запомнил.

Он узнал, где столовая, и сразу двинул туда, потому что время шло к закрытию.

Успеть-то он успел, но на раздаче было пусто — даже хлеб убрали.

— Ну хоть что-нибудь да есть, — убежденно сказал Антоныч.

Раздатчица развела руками:

— Закрылись уже. Вот котлета осталась, но ведь холодная и без гарнира.

— Компот, — сказал Антоныч и взял с подноса последний стакан. — Норма! Как в Букингемском дворце.

Он поел быстро и с удовольствием, хотя котлету пришлось облагородить столовой ложкой горчицы. Губы он утер салфеткой, добыв ее из стаканчика на соседнем столе. После чего со вздохом сказал раздатчице:

— Вот говорят — ужин отдай врагу. У меня врагов до черта, а ужин свой никто ни разу не отдал!

Раздатчица была молодая, некрасивая и замкнутая. Вникать в ее суть Антоныч не стал и лишь спросил, уже подняв свой рюкзачок:

— Ну и где же здесь Колькин ключ?

— Как где? Вот это и есть Ключ, — ответила она с некоторым недоумением.

— Да знаю, — отмахнулся Антоныч, — сам ключ где? Ну, родничок. От которого название пошло.

— Не знаю, — сказала она, пожав плечами, — у реки, наверное.

Антоныч вышел на улицу, угадал направление, обошел по отмостке ближний дом и увидел пустое пространство, где изрытое, где заросшее кустами, метрах в двухстах оборванное рекой и вновь возникшее в отдалении. Он перебросил рюкзачок через плечо и пошел к берегу.

Там над обрывом пологой горкой лежали бревна. Он подошел и сел на толстый, плохо ошкуренный ствол.

Он вдруг почувствовал пустоту и усталость. Ехал, старался, все же цель была. Теперь достиг. Вот он, Колькин ключ. Все.

Антоныч посмотрел на довольно широкую реку, в сумерках тугую и темную, на тяжелую черноту тайги вдали, привычным медленным взглядом прошелся по стройке, чтобы разом охватить ее и понять, и вдруг резко обернулся к реке.

Стройка как стройка, сказал он себе. Чего ее понимать? Вот тебе река, вот лес. Природа. Туда и смотри.

Он ценил в себе жесткую хватку взгляда, рентгеновскую точность оценки — это пришло недавно, стоило дорого и теперь помогало жить. Вокзалы, попутки, ночлеги — там просто необходима была трезвая пронзительность, понимание с первого взгляда. Но здесь — другое. Может, и не пересадка, может, жить придется. Берлога. Нора. Прийти в себя, встать на ноги. Надо! А то, глядишь, и отпуск кончится, подумал он и усмехнулся.

Два года назад судьба подкинула ему это название:

«Колькин ключ». Месяц назад вдруг решился, двинулся в путь и вот добрался — ловко, умело, можно даже сказать, красиво, ни разу, как и было задумано, не потратившись на билет. Необходимости в столь строгой экономии не было, зато удлинился путь и создавались ежедневные трудности, которые приходилось преодолевать: эти временные стимулы, при всей их игрушечности, удерживали на плаву. Теперь игра кончилась.