Повести. Пьесы - [5]
— Что вранье? — переспросил Павлик и весь подобрался.
— Да все, — сказал Олег. — Многотиражка. И вообще вся эта благотворительность. Надо же где-то собираться!
— А что, кому-нибудь в чем-нибудь отказали? — с вызовом спросил белесый.
— Олег, хватит, — негромко проговорила девушка в джинсиках.
— Нет, ты скажи — отказали? Тунеядец приходил — в общагу устроили? Сам же, кстати, устраивал! — уличил он.
— Свистнул одеяло и сбежал, — сказал Олег.
— Но ведь устроили?
— Но ведь сбежал?
— Постой-ка, — отвлек Коля Павлика. — Так у вас что, вроде месткома?
— Зачем? Мы сами по себе, — возразил тот, остывая. — Просто если человек голодный, или денег нет, или ночевать негде…
Коля сказал:
— Тогда я вам самый нужный клиент. И голодный, и денег нет, и ночевать негде.
Павлик усмехнулся:
— Ну, если только это — вполне в наших силах. Раз пришли к костру…
— Я смотрю, у вас тут не костер, а прямо гордый символ.
Олег, повернувшись к ним спиной, поворошил хворост.
— Стараемся, — сказал Павлик и покраснел.
Коля спросил:
— А нельзя ли, пока самые торжества не начались, у вашего гордого символа портянки посушить?
Кубышка презрительно фыркнула, но промолчала. Павлик растерянно пожал плечами:
— Пожалуйста…
Коля улыбнулся ему и снова подмигнул:
— Ладно уж, не будем осквернять святыню. А то отскочит уголек — и ходи потом на босу ногу.
Павлик заулыбался в ответ и опять начал объяснять:
— У нас еще дома одна компания была. Все рядом жили. В волейбол вместе, за город вместе. И сюда вот — тоже вместе… А вы издалека?
— С запада, — сказал Коля.
— А город у вас какой?
— Города у меня, к сожалению, нет. Ни города, ни дома, ни профессии. Человек без определенных занятий.
Рослый Олег сказал не оборачиваясь:
— Сплошная романтика. Не иначе как вор в законе.
Самолюбивый парень, подумал Коля без обиды, даже с симпатией. Не умеет быть вторым. Пять минут и то не умеет.
Так подумал, а вслух сказал:
— Воры без денег не бывают. Как раз профессия, и выгодная.
— Но ведь и вы, наверное, что-нибудь можете? Алюминиевая тарелка с бутербродами пошла по рукам, и Павлик взял три ломтя с кружками колбасы — один себе и два соседу. Коля кивнул в благодарность, откусил, прожевал и лишь тогда ответил:
— Что-нибудь каждый может.
— В очко играть? — спросил Олег.
Вот и обживаюсь на новом месте, подумал Коля, уже врага приобрел. Он и сейчас не чувствовал неприязни к Олегу, скорее жалость. Уж очень ставки были не равны. Парень изо всех сил утверждал себя, старался перед приятелями, перед лохматой девчонкой в вельветовых брючатах. Мог выиграть, а мог и проиграть. А Коля — чем он рисковал? Сегодня сюда, завтра отсюда. Если, конечно… А, ладно!
— Так уж сразу и в очко, — сказал он благодушно, — У меня профиль широкий. Мысли угадывать, судьбу предсказывать… Вот ты небось спортсмен?
Штаны на Олеге были шерстяные, тренировочные, синие с красным кантом.
— Допустим, — сказал Олег.
— А спичку с земли подымешь?
— Зубами, что ли?
— Ну, зачем зубы пачкать! Потом чистить придется…
Коля дожевал бутерброд и буднично уточнил:
— Взглядом. Взглядом — и в воздух.
Стало тихо. Ребята вытянули шеи, и даже Кубышка повернула к Коле щекастое лицо.
— А вы поднимете? — спросил Олег.
В ответ так же буднично прозвучало:
— А я подниму.
Белесый Павлик не выдержал — прервал повисшую паузу:
— Бывает, я читал. Йоги так делают. Передвигают предметы силой воли.
Олег сказал с вызовом:
— Йоги много чего делают. Они вон и стекло едят, и водку не пьют.
Возразить Коля не успел — в кустарнике зашуршало, и к костру шумно вышел новый человек. Ему было лет сорок. Шагал он крупно, и сам был крупный, и, еще не разглядев сидящих, спросил весело и громко:
— Ну что, молодые люди, к огоньку пустите?
— Костер для всех, — сказала девушка в джинсиках и подвинулась.
— Демократия? — уточнил тот и бросил на землю темный плащ. — А что, демократия мать порядка…
С легкостью, странной в крупном человеке, он сел на плащ и, достав сигарету, прикурил от уголька:
— Заодно и спичку сэкономим.
Раскрытую пачку он пустил по кругу. Олег отказался, худая и лохматая Даша закурила, а Павлик сигарету взял, но закуривать не стал — так и держал в руках. Чуть наклонившись к Коле, он спросил:
— Так как вы спичку-то?
И опять тот не успел ответить, потому что пришедший громко проговорил:
— А выпить не имеется?
Олег ответил с ехидной вежливостью:
— Видите ли, у нас в Ключе сухой закон. А законы — они для всех. Даже для начальника стройки.
Коля наклонился к Павлику:
— Начальник, что ли?
Тот кивнул:
— Ага. Викентьев.
Вот оно что, подумал Коля. Значит, начальник. Большой человек.
— Ну и как начальствует? Не обижает?
Павлик улыбнулся:
— Не… Шикарный мужик.
— А в чем его шик?
— Умный. Юморной.
— Это хорошо, — кивнул Коля, — эпоха такая, без юмора нельзя.
Парнишка ему нравился, соглашаться с ним было приятно.
Между тем Викентьев полулег на плаще, оперся о локоть и расположился с большими удобствами. Пожалуй, в костюме было холодновато, но, видно, начальник привык от погоды не зависеть.
— Значит, сухой закон? — переспросил он, — Жаль, что такие строгости. Сегодня я бы этот закон с наслаждением нарушил.
Ему протянули крупную, в обугленной кожуре, картофелину. Начальник покатал ее в ладонях.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шла ранняя весна 1942 года. Молодой военный следователь, лейтенант юстиции Алеша Кретов, пробывший на фронте три месяца, был не слишком удовлетворен тем, чем ему приходится заниматься. Дело о халатном обращении с казенным имуществом, разоблачение интенданта, укравшего бочонок спирта, и прочие «мелочи» — нет, не о таких расследованиях он мечтал, выбирая интересную и опасную профессию следователя. Но очередное порученное Алеше дело, на первый взгляд, мелкое и рутинное, — поиски исчезнувшего из части бойца Духаренко — вдруг оборачивается неожиданной стороной...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!