Повести о карме - [77]

?

— Случается, конкуренты платят наёмникам, чтобы те искалечили неугодного сенсея. Так или иначе, я хотела избежать лишней суеты.

— И все-таки, почему вы не явились в службу?

— Я боялась, — самурай понурился. — Я никого не знаю в Акаяме, кроме уважаемого сенсея Ясухиро. Хотела посоветоваться: кому лучше заявить о фуккацу? Так, чтобы не наказали за просрочку… Смотрю, а здесь вы. Решила, что боги указывают мне верный путь.

Я кивнул:

— Хорошо, объяснения принимаются. Я приму ваше заявление. Сенсей, вы позволите нам расположиться в доме? Или лучше будет, если мы удалимся в управу?

— Я выделю вам комнату, — буркнул Ясухиро самым недовольным тоном. Думаю, он уже понял, что вожделенная нагината уплывает из его рук. — Но только после того, как закончу сегодняшний урок. Сядьте, Рэйден-сан. Сядьте и вы, госпожа Йоко. Уверен, вам будет полезно услышать то, что я скажу. Итак, покончите с сожалениями. Сожалея, вы живете прошлым, тем, чего уже нет. Сделанного не изменить, это камень, привязанный к вашим ногам. Он тянет вас на дно, где вы задыхаетесь…

Я опустился на циновку, подвинулся, уступая часть циновки госпоже Йоко. Женщина, одетая в плоть мужчины, села, касаясь меня плечом. Я слышал — нет, всем телом ощущал её дыхание. Так дышат очень спокойные, хорошо владеющие собой люди, которых ничто не тревожит. Это не значит, что у них нет забот. Но змее тревоги, как бы та ни старалась, не вползти в их сердце.

Что будущее? Его нет. Будущее — это сплошное беспокойство.

2 «Почему вы скрыли эти подробности?»

— Ваше имя?

— Сидзука Йоко.

— Ваш отец?

— Сидзука Кэйташи, старший вассал господина Фудзитаки.

— Ваша мать?

— Госпожа Синго из семьи Рюбэй.

— Место вашего рождения?

— Эдо, усадьба моего отца возле Западной цитадели.

— Как вы собираетесь обеспечить себя средствами к существованию?

— Простите, не поняла.

— На что вы собираетесь жить в новом перерождении?

— Надеюсь, господин Ясухиро позволит мне преподавать в его школе. Я не надеюсь, что он возьмет меня в приемные сыновья…

— Дочери.

— Сыновья. В этом теле я мало гожусь в дочери. Но я готова принести господину Ясухиро вассальную клятву. Если, конечно, он снизойдет ко мне, ничтожной.

— Имя вашего ученика?

— Вы имеете в виду моего убийцу?

— У вас были ещё ученики?

— Нет.

— Тогда мне непонятно ваше уточнение.

— Нобуюки Кубо. Привратник уже назвал вам это имя. Зачем вы спрашиваете о том, что знаете?

— Мое дело спрашивать, ваше — отвечать. Советую принять это к сведению.

— Прошу прощения за дерзость. Очень сожалею.

— Как вы были убиты?

— Кубо сказал, что больше не хочет ждать, пока я подпишу ему мейкё-кайден[70]. Он требовал мастерский диплом прямо сейчас. Я отказала ему. Объяснила, что он ещё не обучился всем секретам моего стиля «порхающей ласточки».

— Он настаивал?

— Да. Кинулся на меня, повалил, приставил нож к горлу. Я победил тебя, сказал он. Подписывай! Когда я попыталась вывернуться, у него дрогнула рука. Полагаю, он полоснул меня ножом.

— Полагаете?

— Не могу сказать точно. Я не помню ничего, что было дальше.

— Заняв его тело, вы видели собственный труп. Такой человек, как вы, сразу определит, отчего наступила смерть.

— Да, конечно. Но я была в таком состоянии, что плохо оценивала происходящее. Только что я лежала, и вот стою…

— Оставим это. Значит, он требовал диплом. Далее — несчастный случай. Тогда как вы объясните мне тот факт, что перед нападением на вас Кубо готовился совершить сеппуку? Он угрожал покончить с собой, если вы не подпишете ему мейкё-кайден?

— Откуда вам это известно?!

— Про угрозы?

— Про сеппуку.

— Кажется, вы забыли, кто здесь задает вопросы.

— Приношу глубочайшие извинения. Кубо шантажировал меня. Говорил, что если он покончит с собой из-за диплома, которого достоин, но не получил — это унизит меня. Ославит в глазах всех мастеров.

— Вы согласились с этим?

— Я посмеялась над ним. Сказала: от моей чести не убудет. Если же ты такой дурак — убивай себя, мне-то что? Тогда он в ярости набросился на меня, как был, с ножом. Дальше всё произошло так, как я вам уже рассказывала.

— Почему вы скрыли эти подробности?

— Не хотела срамить ученика перед вами. Он был хорошим учеником: старательным и почтительным. Не знаю, что на него нашло. Год спустя я подписала бы ему диплом без нажима с его стороны. И потом, я сейчас заняла его тело. Не слишком хочется рассказывать такие позорные вещи о человеке, в чьём теле ты живёшь…

— Я понимаю вашу сдержанность. Думаю, подписание вашей грамоты о фуккацу пройдёт без задержек.

— Моя благодарность не имеет пределов. Вы уже убедились, что я — это я?

— Я знал это до начала допроса.

— Каким образом?!

— О чем я попросил сенсея Ясухиро, когда он окончил свои наставления?

— Вы попросили его сразиться со мной. Господин Ясухиро был так любезен, что согласился. Я проиграла ему четыре схватки из пяти.

— Три.

— Четыре. У сенсея доброе сердце, он назвал одно поражение ничьей. Он не хотел меня оскорблять при учениках. Но я-то знаю… Я ещё не до конца привыкла к этому телу.

— Привыкайте. И привыкайте говорить о себе, как о мужчине. После демонстрации воинских умений вы прошли в дом, а я задержался во дворе. Сенсей подтвердил мне, что вы — это вы. Можно изменить имя, внешность, что угодно, но нельзя подделать манеру ведения боя.