Повести о карме - [76]

Чья бы мудрость ни была, я, нерадивый, никак не мог на ней сосредоточиться.

— Заботы о том, что ещё не случилось, впускают в ваше сердце змею тревоги. Она жалит вас, отравляет, выпивает жизненные силы. И когда невзгода действительно придёт, у вас не останется сил противостоять ей…

Это да, думал я. Ну какое мне дело до женщины-воина, чьё тело гниёт в лесной могиле? Хорошо, её убили. Мне-то что?! Вскоре она заявит о фуккацу, получит грамоту, удостоверяющую перерождение, и дело завершится само собой. Или не заявит — в этом случае искать её всё равно никто не будет. Сколько таких перерожденцев бродит по Чистой Земле без грамоты? Каждого искать, никаких сил не хватит. Если же обман вскроется, госпожа Йоко будет наказана по заслугам. Как ни крути, надо слушать сенсея, а не кормить змею тревоги мякотью своего сердца.

— Не гонитесь за идеалом. Идеала не существует, это самый коварный обман, какой только есть под этими небесами…

Ну, тут бы я поспорил. Я, например, хочу стать идеальным дознавателем. Или хотя бы таким, как Сэки Осаму. Грозным, милостивым, мудрым, проницательным. И хитрым, не без того. Хитрости, сказать по правде, мне сильно не достает. Простаком родился, сейчас кручусь волчком, стараюсь восполнить.

Хорошо, пусть не идеальным. Стану старшим дознавателем и успокоюсь.

— Прекратите глупую погоню за призраком. Усердно занимайтесь, не стараясь достигнуть выдуманной цели, делайте ежедневно один маленький шаг — и пройдете путь в тысячу ри. Разве это не счастье?

Счастье, согласился я. Забыть про госпожу Йоко — счастье. Делать шаг за шагом, не задумываясь о всякой ерунде — счастье. Ну почему моя голова такая упрямая? Почему я не могу забыть?!

— Не следуйте порывам. Чувства хороши в любви, а приёмы следует брать старые. Опасно бросаться в бой, не оценив противника, не взвесив слабые и сильные стороны — как его, так и себя самого…

За моей спиной, у ворот, послышался шум — разговор на повышенных тонах. Кажется, привратник не пускал кого-то во двор, опасаясь прервать наставника во время поучений, а дерзкий гость упорствовал.

Сидел я в последнем ряду. Сенсей на меня и внимания не обращал, точно вам говорю. Пользуясь этим, я снова поерзал, разворачивая циновку, потом осторожно глянул через плечо. Рядом с возмущенным привратником стоял молодой самурай, старше меня лет на восемь. Лица его я не видел — коническая соломенная шляпа бросала на лицо густую тень. Телосложением самурай напоминал архивариуса Фудо, разве что в плечах чуточку шире.

— Я буду ждать здесь, — твердо произнёс гость.

Привратник зашипел, стараясь убедить наглеца выйти на улицу — вытолкать его силой привратник боялся, несмотря на присутствие сенсея и двор, полный учеников. Но я уже не слушал их перепалку. Сам не знаю, что толкнуло меня на этот странный поступок, но я встал, рискуя навлечь на себя гнев Ясухиро, и повернулся к самураю. Когда я убедился, что он пристально смотрит на меня, изумлён такой неучтивостью по отношению к говорящему сенсею, я медленно наклонился, поднял нагинату, лежавшую рядом с циновкой, и оперся на алебарду. Я сделал это так, как если бы оружие было моим, а я собирался немедленно пустить его в ход, выгоняя наглеца со двора.

Да, последнее: на мне было казённое кимоно с гербами службы.

В такое трудно поверить, но тень, лежавшая на лице самурая, побледнела. К чести гостя, решения он принимал быстро. Миг промедления, и вот он уже идет ко мне, словно мы были наедине.

Я ждал, надеясь, что сенсей не огреет меня плетью раньше, чем ситуация разрешится.

— Меня зовут Сидзука Йоко, — громко произнёс самурай, и двор окаменел. Было странно слышать женское имя из мужских уст. — Я хочу заявить о фуккацу. Будьте великодушны, примите мое заявление.

— Вы задержались, — я нахмурил брови. — Сегодня четвертый день после вашего перерождения.

Самурай встал передо мной на колени. Не знаю, чего в этом было больше — смирения или вызова. Дорожную одежду самурая покрывала грязь, словно он не первую ночь провел под открытым небом. Сняв шляпу, он — она? — положил её перед собой.

Лицо как лицо. Густые брови, тонкий нос.

— Умоляю простить меня. После фуккацу я была в крайней растерянности. Скиталась в горах, не понимая, кто я, где я, что делаю… Готова принять любое наказание.

Я поманил привратника:

— Каким именем этот человек представился вам?

— Нобуюки Кубо.

— Вы уверены?

— Разумеется!

— Почему вы представились мужским именем? — я шагнул к самураю, навис над ним. — Если вы хотели заявить о фуккацу, вы должны были назвать свое настоящее имя, а не имя этого тела. И потом, желающие сделать заявление приходят в управу службы Карпа-и-Дракона, а не в дом семьи Ясухиро! Как вы объясните ваше поведение?!

Надеюсь, в этот момент я был грозен не меньше, чем господин Сэки.

— Вы совершенно правы, — согласился самурай. — Ваша проницательность изумляет. Но если бы я представилась женским именем, привратник бы удивился. Представляете, что бы началось? Крик, расспросы, недоверие… Мужчина выдает себя за женщину?! С какой целью? Не готовит ли он покушение на почтенного главу школы?

— Покушение? Вы что, забыли о