Повести и рассказы писателей ГДР. Том I - [18]

Когда срок прошел, а Янчова и не думала ничего предпринимать, разве что выбирала картофель из буртов у нескольких хозяев и сажала его в землю, да иногда к слову рассказывала о глупом письме, к ней явился утром господский кучер Ян.

— Ну, Мария, ты, конечно, не хочешь?..

Янчова мигом поняла, о чем он говорит.

— Нет, — ответила она — тридцать шесть лет я проработала в имении, тридцать лет прожила здесь. И никуда отсюда не уйду!

— Ладно, — пробормотал Ян, доставая щепкой огонь из очага, чтобы разжечь трубку. — Мне ведь приказано вышвырнуть тебя отсюда. Но я ему скажу, что ты не уходишь. Пусть сам попробует, а?

— Ты ему только скажи, что тяпка уже стоит наготове! — рассмеялась Янчова.

— Да он нипочем сюда не явится. Ну что ж, Мария, извини! — ответил Ян и вышел.

Ян оказался прав: арендатор не пришел к старой Янчовой. Но в общинном управлении его партия имела большинство в три голоса. Общинный совет, по предложению господина арендатора помещичьего имения, постановил выгнать на улицу старую Янчову с помощью полиции, если та немедленно не вернется на работу в имение.

Об этом решении общинного совета старая Янчова тоже узнала от господского кучера Яна, который был членом общинного совета и вместе с другими голосовал за выселение.

— Пришлось, Мария, — сказал он. — Ничего я не мог поделать, раз арендатор так решил.

— Все вы — старые половые тряпки, а не мужчины, Ян! — вскипела Янчова. — Вот я покажу вам, должны ли мы всегда танцевать под дудку господ!

После того как однорукий старый рассыльный общины без видимого успеха передал Янчовой официальное извещение председателя общины, на сцену выступил вахмистр Иоганн Шиллер.

Шиллер был некогда фельдфебелем и знал, как обращаться со строптивым людом. Кроме того, ведь это он тогда на свекольном поле сразу — только благодаря своему правильному поведению и правильно взятому тону! — вырвал у Янчовой признание в краже клеверных семян.

Его первый визит оказался, правда, безрезультатным: комната была заперта на замок и, как он установил, заглянув в окошко, в ней не было ни души.

— Где Янчиха? — заорал он на жену скотника, которая жила над Янчовой и как раз спускалась по лестнице.

— Почем я знаю? — огрызнулась та, ибо как и все работники, ненавидела этого «свирепого пса».

На счастье Шиллера, навстречу ему попался внучек старухи. Здесь полицейскому повезло куда больше.

— Бабушка у Вичасов, — сказал мальчик и проворно метнулся вперед, чтобы добежать до бабушки скорей, чем туда дойдет вахмистр.

Вичасова только что родила, поэтому Янчова за нее хозяйничала. Она как раз чистила во дворе у порога картофель.

— Вы что ж, Янчиха, не получили письма из общинного управления? — набросился на нее «свирепый пес».

— Получила, — ответила Янчова, продолжая спокойно чистить картофель.

— Почему же вы не съехали?

— Ну уж не-е-ет! — сказала старуха и с такой силой бросила картофелину в воду, что несколько капель брызнуло на сапоги Шиллера.

— «Нет» — это не ответ на мой вопрос, — гремел Шиллер, отступив на шаг назад.

— Никуда я не уйду, — проворчала она, хватая новую картофелину.

— Сейчас же перестаньте чистить картошку и идите со мной!

— Не пойду!

— Немедленно идите за мной! — взревел Шиллер, упершись одной рукой в бок, а второю ухватив рукоятку пистолета, точно так же, как тогда на свекольном поле.

— Я должна начистить картошку, — возразила женщина очень спокойно. Все-таки сейчас дело обстояло не совсем так, как на свекольном поле.

— Именем закона… — начал представитель государственной власти.

Но Янчова прервала его:

— Мне надо в «домик», — встала и, прежде чем вахмистр успел опомниться, захлопнула за собой дверь с вырезанным в форме сердечка оконцем.

При таких обстоятельствах, это понял даже Шиллер, не имело никакого смысла вызывать Янчову через сердечко в двери и объявлять ей, чего требует от нее закон. Шиллер остался охранять дверь «домика» и дал себе слово действовать без всякого снисхождения.

Когда вахмистр приходит в деревню, чтобы кого-нибудь забрать, это целое событие, какое не каждый день случается. Во дворе у Вичасов уже собралась добрая дюжина детей, двое шестнадцатилетних крестьянских парней, не нашедших места, где бы они могли обучаться ремеслу, трое молодых безработных и две-три женщины. Все напряженно ждали дальнейшего развития событий, а пока присутствовавшие здесь ранее рассказывали вновь прибывшим о случившемся.

Когда подошел еще один безработный и спросил, что произошло, кто-то из его товарищей ответил:

— Старая Янчова плюет на господина полицейского.

Все засмеялись, а дети громко восторгались, радуясь шутке. Шиллер сделал вид, что ничего не слышит.

— Она это делает именем закона, — добавил другой, и опять взрослые засмеялись. А так как смеялись взрослые, их примеру следовали и дети.

Шиллер обернулся.

— Очистить двор! — приказал он взрослым и цыкнул на детей: — А ну, кыш отсюда, вы, банда!

Но ни парни, ни женщины не двинулись с места, а потому и дети не послушались.

— Ну, скоро вы?

Лицо Шиллера налилось кровью, а кулаки начали трястись от ярости.

— Это — двор Вичасов, — пробормотал один из парней. — Пока он нас не гонит, мы имеем право здесь стоять.