Повесть об Атлантиде - [46]
— Ты из дома удрал, верно?
— Ну да еще! — сказал мальчик.
— Тебя как зовут?
— Федя.
— В поселке живешь?
— В поселке.
— А кто твой отец?
— У меня нет отца.
— А мать?..
— У меня нет мамы, — сказал мальчик. — Пусти. Больно!
— А ты не убежишь? Даешь слово?
— Даю.
Летчик остановился и убрал руку с плеча.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Всегда лучше, чтобы честно…
И в эту секунду мальчик бросился к забору. Он с разбегу прыгнул, навалился животом на заостренные доски частокола, перекатился на ту сторону и побежал к Енисею, топча запыленные кустики картофельной ботвы.
Уже вечером летчик шел вдоль стоянки «шаврушек». Возле одной из машин он остановился, постучал носком сапога по дутику[7] и сказал вполголоса:
— Как дела, шавруха? Тебе не скучно одной?
Машина молчала.
— Ты никого здесь не видела?
Машина молчала.
— Ты не видела человека, который продал свое честное слово? — уже громче повторил летчик и прислушался.
Но машина молчала, изо всех сил молчала!
— Ну?..
И вдруг «шаврушка» вздохнула протяжно и шумно:
— Пш-ш-фу-у…
— Давно бы так, — сказал летчик. Он шагнул к борту и откинул крышку багажника. В тесном закутке, скрючившись, лежал мальчик с красным от напряжения лицом. Он задерживал дыхание больше минуты.
— Слушай, Федя, — сказал летчик, — почему ты бегаешь и прячешься? Может быть, ты — жулик?
— Сам ты жулик, — сказал мальчик и заплакал.
Летчик подхватил его под мышки и поставил на землю.
— Я тебе не верю, — строго сказал он. — Ты слово продал. Может быть, ты и плачешь нарочно.
Федя перестал плакать.
— Не продал… — с вызовом сказал он.
— Почему же ты от меня убежал?
Федя отвернулся.
— Ну вот что, — сказал летчик, — идем. Покажешь, где твой дом. И не вздумай убегать — на этот раз догоню.
Они пересекли поле и оказались на дороге, ведущей к поселку. Федя шел посередине, загребая ногами.
— Перестань пылить, — сказал летчик. — Ты человек, а не бензовоз.
Федя ничего не ответил, но пылить перестал.
— А в багажник ты зря полез, — продолжал летчик. — Все равно его открывают перед вылетом: зажимы складывают. — Ну, Федор, понял теперь?
Федя отвернулся и снова начал пылить.
Летчик нахмурился.
— Напрасно я с тобой связался. Тебя, пожалуй, прямо в милицию надо бы отвести.
— Ну, ведите! — крикнул Федя, резко повернувшись к летчику. — Чего же вы не ведете?!
— Не веду потому, что сам такой был.
— Как я жулик, да? — звонко спросил Федя.
— Нет, не жулик. Такой же дурной.
Они молча прошли через весь поселок и скоро оказались на дальнем его конце.
— Где твой дом?
— Там остался.
— Почему же ты не показал?
— Забыл.
— Хорошо, идем обратно, — спокойно сказал летчик. — Постарайся не забыть на этот раз.
Через двадцать минут они снова стояли на дороге, ведущей к аэропорту.
— Ну?.. — спросил летчик.
— Забыл! — упрямо сказал Федя.
Летчик внимательно и строго взглянул на Федю. На лице мальчика ни смущения, ни страха, только — вызов. Летчик отступил на шаг и вдруг расхохотался.
— А ты упрямый! — проговорил он сквозь смех. — Только я тоже упрямый. Вы не знаете, где живет этот мальчик? — обратился он к женщине, проходившей мимо.
Женщина широко открыла глаза и с любопытством посмотрела на Федю.
— Ой, знаю! — сказала она. — Или натворил чего? Вон под зеленой крышей, — видите? Ихний — рядом.
— Спасибо, — сказал летчик.
— Да я лучше провожу, — заторопилась женщина. — Чего он наделал?
— Спасибо, — повторил летчик. — Теперь я сам найду.
— Ой, да тут и трудов-то нет ничего, — настаивала женщина. — Я вас и до крыльца доведу. Парень-то у вас в порту нахулиганил или как?
Летчик скосил глаза на Федю.
— Да тут такое дело… — серьезно сказал он. — Дом поджег.
— Неужто?! — ахнула женщина.
— Ага, — подтвердил летчик. — Каменный дом — с одной спички.
Федя отвернулся и фыркнул. Летчик легонько шлепнул его по спине, и они двинулись к дому с зеленой крышей.
— Балабон! — строго сказала женщина. — Язык-то без костей!
— Вор… вор… — тетка сидела на кровати, приложив ладони к вискам. Раскачиваясь, она почти пела: — Во-ор… сын моей сестры растет вором…
Деньги, свернутые рулончиком, лежали на столе. Когда тетка умолкала, слышно было, как бумажки похрустывают, распрямляясь. Но затем снова наполнял комнату ее голос. Казалось, где-то в углу запутался и дрожал в паутине бесконечно долгий звук: «и-и-и-и…»
— Грела его… кормила… Господи! Все в гнездо свое… все-то дом… Господи!
Летчик, стоя у двери, молча смотрел на тетку.
— Послушайте, — сказал он наконец, — мальчик с утра на аэродроме. Он не ел целый день.
— А я… — сказала тетка. — Он подумал, когда я ела? Кто об этом подумал?
— Ты ела утром! — крикнул Федя. — И деньги не твои! Они — за папу.
— Молчи, вор, — сказала тетка. — Неблагодарный вор!..
Федя сорвался с места, выбежал в сени, хлопнул дверью.
— Послушайте, так нельзя…
— Уходите, летчик, — сказала тетка. — Бог с вами, я вас не звала.
Летчику вдруг стало жарко. Нагнув голову, он шагнул в сени. Ему тоже хотелось хлопнуть дверью.
Федя был во дворе.
— Давно здесь живешь?
— Два года и три месяца.
— …И три месяца, — задумчиво повторил летчик. — Ну, пойдем, проводишь меня немного.
— Зачем?
— Затем, — сказал летчик. — Познакомимся. Придешь в следующий раз на аэродром — будет у тебя там знакомый. Ты с ребятами дружишь?
Много веселых чудес и превращений происходит с обыкновенным школьником Толиком Рыжковым. И все потому, что Толик научился колдовать…
Эта история, в которой правда всё, кроме выдумки, произошла в маленьком городке Кулёминске. Героями кулёминского происшествия стали учитель физики Алексей Павлович Мухин, его ученик Борис Куликов и пришелец – мальчик Феликс, присланный на Землю с неизвестными целями инопланетянами.
Повесть о добром, но языкастом ленинградском школьнике с говорящей фамилией Шмель, который гоняет шайбу, играет в шпионов и доводит учителей (впрочем, сам Костя считает, что доводит не сам он, а живущий в нем вредный невидимка), а потом вместе с друзьями придумывает настоящее полезное дело.
Повесть о ребятах, которые, стремясь к независимости, противопоставляют себя всем: родителям, учителям, школьному коллективу. Ненавязчиво, тонко писатель говорит о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя.Журнал «Костер», №№ 1-4, 1968 год.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Кулёминская история продолжается – пришельцы со своими таинственными экспериментами не оставляют Землю в покое. Не успел Феликс отбыть на свою планету, как на его место прислали инопланетную девушку Лену, которая выдает себя за инструктора по туризму и идет со школьниками в поход. Конечно, Алексей Палыч и Борька просто так не бросят наших детей на милость инопланетян, и отправляются вместе с ними в странное путешествие с происшествиями...
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
В пятый том серии «Библиотека пионера: избранные повести и рассказы» вошли: роман М. Прилежаевой «Над Волгой», повесть Юрия Збанацкого «Морская Чайка», сборник рассказов М. Коршунова «Дом в Черемушках».
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.