Повесть о золотой рыбке - [21]

Сачок из куска проволоки, бамбуковой палочки от удилища и почти нового еще, но все-таки старательно выстиранного маминого капронового чулка получился у Юрки просто замечательный. Ну, а что мама ему за этот чулок целый вечер шею мылила, так ради стоящего дела и не такое ста петь можно. Тем более что она в конце концов Юрке с горя и второй чулок отдала, на что он, между прочим, твердо рассчитывал. Зачем маме, на самом деле, один чулок? А ведь из него можно сделать еще великолепный сачок для циклопа и дафнии, правда?

Сейчас по утрам Юрку будили рыбки. Меченосец капитан Гаттерас подплывал к термометру, который стоял у переднего стекла, и тыкался в него носом. Термометр ударялся о стекло и тоненько звенел. «Вставай, хозяин, — казалось, сигналили рыбки. — За ночь растения забрали из воды почти весь кислород, нам плохо, мы задыхаемся. Включай поскорее свет, разотри помельче сушеную дафнию — проголодались мы. Сам небось ешь три раза в день, а то и четыре, а нас кормишь всего один раз. Хватит валяться в кровати, вставай!»

Повинуясь этому едва уловимому сигналу, Юрка вскакивал с постели и торопился к аквариуму. Прежде чем умыться и застелить кровать, он включал подсветку и, затаив дыхание, наблюдал, как на его глазах происходило чудо.

Ярко освещенные водоросли, словно капельками пота, покрывались пузырьками воздуха. Это они поглощали на свету скопившийся в аквариуме углерод и выделяли кислород. Бисеринки воздуха взлетали к поверхности и бесшумно лопались, как мыльные пузырьки. И через некоторое время рыбки, только что медленно скользившие у поверхности воды, там, где ночью больше воздуха, вялые, будто еще не проснувшиеся от сна, опускались в нижние слои, ко дну, оживали…

А когда Юрка бросал в воду щепотку корма, аквариум, казалось, закипал, с такой жадностью рыбки набрасывались на сушеную дафнию. Наблюдать за ними в эту минуту было так интересно, хоть ты вовсе не умывайся и в школу не ходи, а только стой да гляди во все глаза.

И Юрка целыми днями стоял бы у аквариума, и это нисколько не наскучило б ему, но мама начеку. Она решительно выпроваживает сына, приговаривая, как все мамы, что делу время, а потехе час и что она вообще скоро выбросит аквариум, потому что из-за него Юрка стал хуже учиться да и дома что-нибудь сделать его не допросишься.

В глубине души Юрка понимает справедливость маминых слов и, в последний раз глянув сквозь стекло на рыбок, собирается на занятия.

Достать денег было куда труднее, чем развинтить настольную лампу или набраться смелости и порезать мамин чулок.

Если бы дома был отец, он сразу дал бы Юрке денег. Для дела он никогда денег не жалел. А отец понял бы, что рыбки — это не пустая затея. Только отец в командировке. Не в Пуховичах, не в Молодечно, откуда можно вернуться через два-три дня, — в далекой стране Египет на строительстве высотной Ассуанской плотины сейчас работает инженер-автостроитель Алексей Петрович Бариканов начальником колонны белорусских самосвалов. Вот уже семь месяцев не видел Юрка отца, и еще четыре-пять месяцев нужно дожидаться того дня, когда он приедет в отпуск.

Очень завидовал Юрка отцу. Сами подумайте, раскаленную Сахару, голубой Нил, вековые пирамиды фараонов — все он увидел своими глазами. А что Юрка видел? Кроме Замостья, куда ездил в пионерский лагерь, ровным счетом ничего. Эх, ему бы туда, в удивительную, знакомую только по учебникам истории и географии страну! А отец — вот чудак! — пишет, что скучает по их Кленовой улице, и просит: «Напиши мне, Юрка, в Египет, как там Жвира моя течет…»

А что с этой Жвирой сделается, скажите на милость!

Течет себе грязная речушка, даже циклопов в ней не наловишь.

Последние дни Юрка изо всех сил подлизывался к матери. Он старался предупредить любую ее просьбу: бегал в магазин за хлебом и убирал квартиру, разогревал к ее приходу обед и мыл посуду…

— Юра, ты что-то замышляешь, — смеялась мама. — Чует мое сердце, не зря ты стал таким хорошим. Признавайся: хочешь из настенных часов самокат сделать или в ванной собаку поселить?

Юрка загадочно молчал или притворно обижался.

— Ладно, мама, можно подумать, что я хуже всех ребят, — ворчал он. — Я ведь понимаю: тебе одной трудно. Значит, надо помочь.

— Ох, если б ты всегда это понимал, — вздыхала мама. — А то займешься опять какой-нибудь чепухой, даже мусорное ведро не вынесешь.

К субботе у Юрки было полтора рубля: девяносто копеек сэкономил на завтраках, за шестьдесят продал Вовке Дмитриеву лобзик — все равно без дела валялся в кладовой. Но этого было мало, и вечером, глядя в сторону, он нерешительно попросил:

— Мама, дай три рубля.

— Так я и знала, — засмеялась мама. — Значит, вот чем объясняется приступ трудолюбия! Три рубля… А не многовато ли?

— Нет, — покачал Юрка головой, — скорее, маловато.

— Вот как? — удивилась мама. — А зачем же, если не секрет, тебе нужно столько денег?

— Рыбок для аквариума купить.

— Ах, рыбок! — прищурилась мама. — Твое новое увлечение… То-то я смотрю, что термометр из ванны исчез, а от настольной лампы одни только рожки да ножки остались. Нечего сказать, удружил дядя Гриша новую заботу на мою голову. Не хватало в доме опилок, стружек и коротких замыканий, теперь добавятся рыбки!