Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - [17]

Друзья умастили кожу жениха благовонным маслом и на скамью с золотыми ножками поставили большой сосуд с прозрачно чистой водой, где плавали лепестки цветов. Омыв его холодной водой, они натерли его сандаловой пастой, дабы сверкало красотой тело того, кто прежде был Шиве своей любовью приятен[125]. Закутавшись в красивую шелковую одежду, которую прежде пропитали ароматным дымом ахилового костра[126], он сам платком осушил свои волосы, обстриг кончики ногтей и надел благоухающий венок. Покрыл он свое тело свежей камфарной пастой и благоприятствующей браку сандаловой и мускусной пастой. А три нити сверкали на груди его.

Украсил он себя букетами, венками, ожерельями из цветочных лепестков, нераскрывшимися бутонами. Крупными драгоценными камнями, сверканием своим тьму прогоняющими, он себя украсил. Так он вполне подготовил себя для завершающего обряда. И вот наконец священным пеплом украсив свой лоб, Намби воссел на лошадь, украшенную золотыми колокольчиками, приносящими счастье.

Все-все жители города вышли на улицы, чтобы общим ликованьем почтить величье царского жениха и брахманскую его мудрость. Везде звучала свадебная музыка, повсюду слышались славословья, и женщины нежными голосами желали новобрачным многих лет счастья и громко распевали свадебные гимны. Весь мир восхищался и радовался. Гости на конях, на слонах и в повозках теснились в свадебном шествии, обменивались шутками и приветствиями. Юноши, чьи плечи были увиты гирляндами ароматных цветов, толпы брахманов, поющих стихи из вед, — все смешались. От жары и тесноты волновались упругие женские груди, покрытые пастой из кунгумы[127], — груди, что прекраснее свежих плодов манго и нежнее бутонов лотоса.

И вся эта густая толпа, звенящая ножными браслетами, серьгами и другими драгоценными украшениями, сверкающая всеми красками павлиньих хвостов, была подобна вздымающемуся морю. Пронзительно звучали трубы, развевались опахала из хвостов мускусных быков. Плыли зонтики, колыхались флаги, сотканные из цветочных гирлянд. Так шествие достигло Путтура, что назван был «Путтуром свадебным», после того как Шива там овладел Парвати[128].

Навстречу Намби вышли жены путтурских брахманов. Они несли кувшины с чистой водой, зажженные светильники, горшки с проросшими семенами, свежие цветы и траву дарбха. Рассыпая порошки благовоний и разбрызгивая ароматную сандаловую воду, приблизились они к жениху.

— О! Так он красив, что глаза не устают глядеть на его красоту! — так женщины меж собой шептались. — Велики, видно, девочки этой заслуги[129], да и нам выпало немалое счастье лицезреть эту свадьбу, которой радуется земля.

Они запели сладкозвучные песни и стали кружиться в танце.

Говорили одни:

— Этот принц, будто волной, всколыхнул нас своим взглядом.

— О, какого чудного юношу этот яростный конь к нам несет! — говорили другие..

— Он святое воплощение цветущей юности, — так говорили нежные жены, когда мимо них жених проезжал.

Намби между тем приблизился к свадебному шатру, сошел с коня и вступил в пандар. Гости приветствовали его, дуя в раковины. Звуки эти были подобны глухому ворчанью грома в грозовом небе.

А теперь я расскажу о том, что произошло в пандаре. Рассказом этим был я спасен[130].

Вдруг в пандар явился не знакомый никому брахман. Он был стар и шел медленно, чуть спотыкаясь. Его высокий лоб был покрыт священным пеплом, а седые, в косицы заплетенные волосы колыхались от старческой дрожи головы. Ушная серьга оттягивала дряблую мочку, на груди болтался рубин, через плечо — брахманские нити. Белое одеяние с плеч его слабых опадало. В одной руке держал он зонтик, защищаясь им от солнечного зноя, в другой — бамбуковый посох.

Но был он старчески изысканно красив в ветхом своем дхоти[131] и в белых одеждах, перепоясанных травяной веревкой.

Да разве он — не средоточие красоты, не олицетворение великолепной зрелости? И не воплощена ли в нем прекрасная спокойная старость, к которой пришел он по испытанному пути, указанному святыми ведами?..

Когда незнакомец явился в пандар, там уже начали свершать свадебный обряд согласно предписаниям мудрых вед, прежде изреченных устами Шивы[132]. И вот, встав перед Намби и перед всем собранием, старик сказал:

— Вы все слушайте мое слово!

Собравшиеся брахманы и жених, льву подобный[133], оглядев пришельца, так ему сказали:

— Хорошо! Ваш приход для нас — благо, он — плод тапаса нашего. Что должно быть сказано, скажите!

Тогда незнакомец обратился к жениху:

— Должен ты ныне завершить нашу прежнюю великую тяжбу, а уж потом ты свершишь свой свадебный обряд.

Жених несравненный[134] так отвечал старику:

— Если и вправду есть у тебя ко мне тяжба, то свадьбы я не свершу, пока дело не закончу. Скажи, в чем это дело.

— Слушайте же, о брахманы! — сказал старик. — Этот навалуран[135] — мой раб. Вот и все, что я хотел вам сказать.

Услышав это, люди, что стояли и сидели в шатре, все рассмеялись:

— Думает ли он, этот старик, что говорит!

А жених, житель священного Навалура, поглядел в упор на брахмана и засмеялся:

— Да, разумное слово ты сказал!..

Старый же брахман, облаченный в ветхий дхоти, весь трясясь от старости, продолжал, глядя в лицо смеющемуся жениху: