Повесть о военных годах - [152]

Немец очень волновался, он три раза терял очки и, нервничая, никак не мог утвердить их на переносице, забывая о дужках, не закинутых за уши.

Офицер-разведчик, внимательно выслушав немца, несколько минут помолчал, как бы сосредоточиваясь, и медленно заговорил по-немецки:

— Я не юрист и не знаток права, но я советский офицер, и я знаю, что такое правда. О правде я и расскажу вам — единой правде для всех народов. Ложь может быть во всех неисчислимых вариантах — правда бывает только одна. Мы защищаем свою страну, мы изгоняли и изгнали агрессоров и захватчиков, и вот мы здесь. Нас спрашивают: почему мы не остановились на своей границе, почему продолжаем сражаться на чужой земле? Ответ очень простой: на нас, бойцах единственной в мире могучей и миролюбивой страны, лежит трудная обязанность: победить! А полная победа возможна только при условии полного уничтожения фашизма. Поэтому мы пришли сюда и дойдем до Берлина. Народы Европы и всего мира требуют: «Фашизм должен быть раздавлен!» Мы не захватываем другие страны: и не мстим Германии и ее народу: мы освобождаем народы Европы от страшного гнета фашизма и в том числе народ Германии.

— Я понимаю, о, я очень хорошо понимаю, — заволновался немец. — Но все же в Германии ваши войска, города на военном положении, вы размещаете в домах солдат. Разве это не насилие?

— Русские солдаты сражаются за общее дело, немецкий крестьянин и рабочий всегда потеснятся в своих жилищах, чтобы дать отдохнуть солдату-освободителю после боев и походов. Тем, кто боится, что им наследят на паркете, придется подчиниться.

Вы говорите о мщении. Нет, не чувство мести привело нас сюда! Посмотрите на ваши города и села. Кроме тех мест, где немецкие войска оказывали упорное сопротивление и где боевые действия вызвали разрушения, все остальное цело и невредимо. А что сделали гитлеровцы с городами и селами Украины, Белоруссии? Нет, не месть, а справедливость диктует нам: мы пришли уничтожить фашизм, а не Германию.

Немец, не сводивший глаз с советского офицера, взволнованно сказал:

— Я должен сообщить вам следующее: я пришел к вам по поручению группы моих земляков. Я все понял, и если вы отпустите меня, — а вы не должны меня удерживать, потому что меня ждут за Одером, — то завтра со мной придут двадцать пять — тридцать честных немцев, которым по-настоящему дорога их родина, интересы немецкого народа.

Офицер пристально разглядывал немца-адвоката, потом решил:

— Идите, я верю вам. — И приказал солдату проводить его к реке.

Ночью немец вернулся, с ним пришли еще человек двадцать. Так откалывались куски гитлеровской военной машины, треснувшей по швам еще под Москвой и Сталинградом. Подобно тому как на замерзшей реке с оглушительным треском лопается сплошной ровный лед, сдвинулись с места большие и малые льдины и, медленно кружась, поплыли вниз по течению. Могучая волна народного гнева подгоняла их, откалывая на ходу сначала мелкие льдинки, потом все более крупные, и вот уже по чистой воде несется последняя, самая грязная, на которой застрял старый башмак и кучка навоза. Чистая вода возмущенно бурлит, стараясь поскорее избавиться от грязной ноши. Вот уже скоро пороги, о них разобьется темный талый кусок, и радостные струйки вокруг острых камней завертят в водовороты, размоют и унесут в безвестность остатки тяжелого гнета, и широкая свободная река плавно понесет свои волны навстречу необъятному, могучему морю. Фашистская Германия уже вступила в стадию одинокой грязной льдины.

Двое суток горел на западной стороне Одера город Шведт. Отчаянно сопротивлялись отборные фашистские части, несколько раз отбрасывая нашу пехоту. Наконец над высокой длинной дамбой взвилось алое знамя, блеснули на солнце золотые кисти, засияли боевые ордена — советская пехота форсировала Одер. По только что наведенному мосту, по дамбе под артиллерийским обстрелом быстро перешло Одер наше соединение.

Вперед! Сдавались немецкие города. Как бились сердца, когда, проезжая по улицам склонившего голову города, мы видели белые флаги! Из раскрытых окон домов, на воротах, на заборах, на крышах, зацепившись за водосточные трубы, метались на ветру белые полотнища.

Не беда, что это вчерашние простыни и скатерти: нам неважно, из чего сделали себе белые флаги капитулирующие города. Мы видим фашистскую Германию под белым флагом — и это главное.

Над Германией плывут штыки, закаленные в Туле, танки с заводов Харькова, Урала, Сталинграда, пушки со стволами, сплошь разрисованными звездами, — боевое, славное оружие России в руках ее сынов. Они дошли до Германии и идут твердой поступью победителей по ее дорогам. Отсюда германские фашисты посылали свои войска на завоевание чужих стран, других народов. Отсюда простирались во все концы Европы гигантские щупальца, высасывавшие из Франции, Чехословакии, Польши железо, нефть, хлеб и кровь сотен тысяч людей.

Протянул лапу кровавый осьминог и к моей Родине. Но здесь он просчитался. В огромной, спокойной, миролюбивой стране скрывались необъятные силы. Как богатырь, добродушно-мирный от сознания своей силы и величия, моя Родина всему миру предлагала только мир. Но когда зарвавшийся хищник попытался схватить ее за горло, встал богатырь-великан во весь рост, расправил плечи, и тогда все увидели, какие у него мускулы, как легко поднимает он свою боевую палицу, как умело опускает ее на головы врагов.