Повесть о военных годах - [135]

К полудню перед небольшим городком, крестообразно раскинувшим свои домики на перекрестке двух шоссейных дорог, сильнейший огонь противника остановил танки батальона Котловца. Укрывшись поодаль, в небольшом перелеске, танки изредка отстреливались. Луговой — комбрига вызвали в штаб соединения — тревожно наблюдал за действиями батальона, командование которым доверил молодому офицеру. Эта задержка могла ослабить общий темп стремительного движения вперед. Знал Луговой и другое: не оправились еще танкисты от потрясения после трагической гибели Котловца.

— Бери мой танк, — вызвав меня, приказал Луговой. — Выходи вперед и передай Антонову: сейчас мало скомандовать «вперед» — надо уметь повести людей за собой. Напомни, что город следует взять с ходу, резким броском и любой ценой, сзади нас крепко поджимают.

Экипаж танка Лугового с высоты башни смотрел в сторону танков Котловца.

— Стоят? — спросила я, взбираясь на танк.

— Стоят, дьявол им в печенку! — откликнулся механик-водитель Василь, длинный и мешковатый с виду парень в сдвинутом на затылок танковом шлеме.

— Почему они стоят, товарищ гвардии лейтенант? — волновался радист. — Неужели они не понимают, что остановка сейчас смерти подобна?!

— Смерти подобна! — огрызнулся Василь. — Устали хлопцы, вот почему. Мы-то с тобой всего ничего в бою были: раз с майором да вот с лейтенантом, — он указал на меня, — два раза. А они уже которые сутки в бою да в бою! И комбат у них погиб!

— Сейчас мы им поможем, — сказала я. — Смотри, Василь, мы должны выйти так, чтобы нас каждый танк батальона видел и чтобы не подставить свой бок вражеским батареям. А ты настрой рацию на волну батальона Котловца и слушай, что там у них, — приказала я радисту.

Танк сорвался с места, сразу набрав скорость. Нырнув носом в неглубокую канаву, он вышел на шоссе.

Вспышки выстрелов со стороны противника участились: наш танк заметили.

— Нас видят из города, — доложил артиллерист.

— Пусть смотрят, веди огонь только на поражение, если ясно увидишь цель.

И, переключив на себя радио, я передала приказ Лугового: «По приказу тридцать первого, Котловец, вперед!»

— Какой Котловец? — прогудел в шлемофоне удивленный возглас Василя.

Я-то знала, какой Котловец…

Бывают в жизни минуты, когда вдруг в памяти озарится ярким светом, затмив все остальное, одно слово, одна где-то услышанная или прочитанная мысль — и ты мгновенно поймешь, что именно этого слова и не хватает, именно оно необходимо. Так было и сейчас. С быстротой молнии промелькнули слова из «Оптимистической трагедии»: «Помни, что и  с м е р т ь  б ы в а е т  п о л и т и ч е с к о й  р а б о т о й». Не задумываясь больше, я отдала команду, так удивившую моего водителя: «Котловец, вперед!»

В первом батальоне поняли меня. Всколыхнулась зелено-желтая стена кукурузы, и впереди нас на шоссе выскочил танк. Это был танк с телом Котловца. «И сейчас Котловец впереди!..»

Один за другим выходили танки. Они шли прямо по кукурузе, по обочине шоссе, шли молча, без выстрелов, экономя снаряды.

Вдруг из-за крайних домиков медленно выползли темные машины с бело-черными крестами на борту.

В таком бою, где мой танк грудью идет на вражеский, я была впервые. Фашистские машины приближались. Непрерывно и беспорядочно стреляя, они медленно выдвигались нам навстречу.

Антонов скомандовал:

— Не снижать скорости! Атакуем фашистскую нечисть! Огонь!..

Отчаянно сражался батальон Котловца, уничтожая и факелами зажигая на последнем боевом пути своего комбата танки врага, вдавливая в землю фашистские орудия. Наш огонь был таким сильным и наши машины столь стремительно шли навстречу вражеским, что черные танки не выдержали и стали отступать. Василь догнал на улице пытавшийся улизнуть бронетранспортер с пушкой на прицепе. Он только успел крикнуть нам «Держись!» и с силой бросил всю массу танка на бронетранспортер. Машина опрокинулась, в воздухе беспомощно завертелись ее колеса.

Открыв люк, я высунулась по пояс из башни: наши танки стояли вдоль широкого шоссе, изредка постреливая из пулеметов в сторону обнесенных высокими заборами дворов, откуда еще порой вылетали вражеские пули. Не обращая внимания на стрельбу, автоматчики десанта прочищали дворы и дома, выгоняя из них солдат противника.

— Доложи майору Луговому: «Кейшуйсалаш занят», — приказала я радисту.

— Гвардии майор приказал нам вернуться и встретить штаб, — передал ответ майора радист.

Подошел старший лейтенант.

— Сейчас надо обеспечить подход штаба и остальных частей бригады, — сказала я ему.

— А вы?

— Только временное усиление, — пошутила я и сама удивилась тому, с каким легким сердцем сказала это. — Я еду встречать штаб.

— Мы можем послать кого-нибудь другого.

— Ну уж нет, это моя прямая обязанность. Я теперь, пожалуй, своей должности никому не уступлю; она, оказывается, действительно и боевая и полезная.

Старший лейтенант, недоумевая, смотрел на меня, он ничего не понял, да я и не ему говорила — себе.

ГДЕ РАКИТНЫЙ?

Важное обстоятельство заставило бригаду на некоторое время задержаться на месте: мы потеряли связь с батальоном Ракитного. Ракитный выполнял специальную задачу и за все время, пока была с ним связь, сообщал только о коротких перестрелках да о мешающих продвижению болотах и каналах.