Повесть о военных годах - [120]

— Настоящий танк! Настоящая броня! Немцы обманывали нас!

Снова с еще большей силой раздались крики:

— На здраве Червона Армия!

Танкистам объяснили: немцы распространяли среди населения слухи, будто бы у русских нет своих настоящих танков. Танк же «Т-34», которым-де хвастаются русские, совсем даже не танк, а просто мотор на колесах в железной или даже фанерной оболочке, которой приданы очертания танка. Немцы даже демонстрировали болгарскому населению снимки «фальшивых русских танков».

Вот почему, сразу отличив «Т-34», болгары даже обиделись — русские пришли к ним на поддельных танках: «Своих же, славян, братушек, нельзя обманывать». Но слишком внушительный вид был у советских танков. Болгары видели, как ломался под тяжестью танков асфальт; ясно чувствовали люди, как дрожит земля у них под ногами, когда проходят боевые машины. Но, с другой стороны, еще совсем недавно говорили немцы о железных танках. Проверить качество русских танков болгары поручили уважаемому старому рабочему.

Волнующие минуты пережили мы в городе Шумене, когда с гор спустились партизаны.

Они шли по центральным улицам города, развернув трехцветные национальные болгарские знамена и алые полотнища — символ коммунистов всех наций. Лица изможденные: последние месяцы партизаны, блокированные в горах карательными отрядами, голодали. Шли молча, скупо отвечая на приветственные возгласы населения. Впереди колонны на носилках несли раненых и больных борцов движения Сопротивления. Те, у кого были свободны руки, и раненые поднимали сжатый кулак до уровня плеча — всему миру известный жест борьбы: «Рот Фронт!»

Дойдя до улицы, где разместились русские, партизаны остановились. На балкон вышло все командование.

— Красной Армии слава! — единодушно провозгласили партизаны и высоко подняли носилки со своими ранеными товарищами.

На одних носилках с трудом приподнялась бледная девушка о длинными косами и черными миндалевидными глазами.

— Это Марийка! — объяснил один из руководителей города. — Ей девятнадцать лет, она разведчица и член штаба крупнейшего партизанского отряда. За ее голову фашисты давали много тысяч марок.

Перед носилками отважной разведчицы партизаны несли плакат — фашистское объявление, в котором обещалась награда тому, кто выдаст партизанку Марийку. Через плакат красной краской выведены слова: «Смерть фашистам!» Надпись на плакате появилась на другой день после того, как объявление было вывешено комендатурой.

На юге Болгарии еще шли бои с немецко-фашистскими войсками, а здесь, на севере страны, болгарский народ начинал строить новую жизнь.

В Шумене мы торжественно отпраздновали награждение нашего соединения боевым орденом. В разгаре праздника к комбригу подошел Котловец и доложил:

— Товарищ полковник, капитан Котловец командование батальоном сдал заместителю до двадцати четырех ноль-ноль. Потому что пьян. Ведь орден получили!.. Только бесчувственная дубина не отметит такую награду. Если понадоблюсь раньше, ведро воды на голову — и буду, как штык, через двадцать минут. Всё.

— Сейчас же спать! — прогнал его полковник.

Но Котловец спать не пошел. Выкатив во двор дома бочку о вином, он вышиб дно и, вооружившись поварешкой, стал за виночерпия. Разливая вино, Котловец приговаривал:

— Только по одному черпаку, только по одному!..

За этим занятием и застал его Оленев.

— А ну, давай спать! — скомандовал подполковник.

— Есть спать! — покорно ответил Котловец, взмахнув поварешкой в воздухе.

На следующий день на партийном собрании Котловец сидел мрачный и даже обиженный: «Хотел от всего сердца отпраздновать такое событие и вот, нате вам, проштрафился».

Оленев мельком посмотрел в сторону Котловца и начал:

— Мы принесли освобождение дружественному нам народу. Десятилетиями ждали нас здесь, на нас смотрели и смотрят как на старших братьев, с которых надо брать пример. Какой же пример подал вчера Котловец, устроив в батальоне попойку, как у лихих запорожцев?

Котловец опустил голову.

— И кто организовал все это! — воскликнул Оленев. — Командир советского танкового батальона! Да вы посмотрите на него, — простер Оленев руку в сторону Котловца. — Это же наш заслуженный комбат. Каким мы его знаем в бою? Орел! Лев! А вот на солнышке размяк. Хорошо, подоспел я вовремя, а то опозорил бы не только себя, а и всех нас, его товарищей!

Сидя в углу, Котловец шумно сопел. Наконец, не выдержав, он вскочил.

— Всё, — ударил он кулаком по столу. — Всё. Виноват и оправдываться не буду! Накажите меня, товарищи. Только теперь знайте все: до самого конца войны в рот хмельного не возьму. Но уж после войны, в День Победы, напьюсь! — грозно закончил он под общий смех.

Однажды часовой вызвал меня к выходу. В дверях стояла худенькая девочка лет двенадцати с пионерским галстуком на шее.

— Ты ко мне?

— Я русская, мне так хотелось посмотреть на русских. — На глазах у девочки заблестели слезинки.

Я обняла ее за плечи:

— Идем, идем… Тебя как зовут?

— Оля.

Девочку напоили чаем с печеньем и конфетами. Родом она из Одессы. Там перед самой войной Оленька перешла во второй класс. Дрожащим голосом рассказывала она о том, как хорошо было ей в советской школе.