Повесть о Тобольском воеводстве - [32]
А особенно живо рассказал Ремезов о той великом славе, которую приобрел Ермак Тимофеевич у азиатцев. Как чтили они его память, каким волшебником и чудотворцем казался он после смерти. Обо всем этом Семен Ульянович мог писать с гордостью и с глубоким знанием дела. Подробно и увлекательно изложил Семен Ульянович в своей книге историю путешествия отца с доспехами Ермака к тайше Аблаю… Наивные и полные очарования рисунки сопровождали этот рассказ. Вот Ульян Моисеевич Ремезов «с товарищи» скачет на юг, везя Аблаю волшебную кольчугу. Вот столица калмыцкая, узорный шатер тайши. Высокий, худощавый, в меховой шапке, Аблай обращает свое калмыцкое морщинистое лицо к бородатым здоровякам, тоболянам. Аблай целует кольчугу Ермака. Аблай повествует о чудесах ермаковской могилы. Аблай пирует с послами. Этот рассказ о посольстве Ульяна Ремезова к Аблаю в 1650 году был как бы вставным эпизодом в летопись, повествующую, главным образом, о завоевании Сибири и о постройке Тобольска. Последние главы своего труда посвятил Семен Ульянович рассуждениям на политические, этические и религиозные темы. И кончил свой труд Семен Ульянович так:
«Се дозде доплывши, ветрила словес спустивши, в твердом пристанище истории охотие почием. Никто ж себе тако не милует, яко всех нас бог. Ты же, читателю, зря вышеписанное, вспоминай бога паче дыхания, чти его делом, а хвали его словом и помыслы. Бойся его. Душу имей, аки воеводу, тело аки воина, дабы воин воеводе во всем благопокорен был, а не воевода воину, яко ества здравая из глиняного блюда есть вкусно. Аз же в сибирьстей бытна о единодушных казацех вкратце глаголал, налично всположих в Тобольске граде всенародному зрению нескрытно; аще и языка светлого не стяжах, еще железным ключем отверзах, а златый впредь уготових ко утешней всенародной пользе»…
Так написал он. И то, что он написал, не было, пожалуй, летописью в полном смысле этого слова. Да и не к чему это ему было делать. Ибо знал он — летопись тобольскую пишет другой человек. Был такой человек в городе. Писал труд под заглавием «О поставленьи городов и острогов в Сибири». Начав также со времен покорения Сибири, сей писатель не остановился на делах стародавних, но отмечал все события современности. Этот летописец описывал все: и события времен Михаила, и воцарение Алексея, и смерть его, и воцарение Федора, и смерть и восшествие на престол двух юных царевичей Петра и Иоана, и про Софью… Про всех воевод, не только тобольских, но и иногородних, подробно рассказывал сей летописец — кто куда поехал, кто сколько служил. Так же отмечал он и все выдающиеся события церковной жизни: явление Николая-чудотворца воеводе Шереметьеву, явление божьей матери в Абалаке, написание дьяконом Матвеем ее иконы, подарки церквам от воевод, строительство новых церквей. Все пожары тобольские великие — от небрежности, от молний, от поджогов, — а за сто лет своего существования раз десять чуть ли не до тла выгорал город, — все это было описано сим трудолюбивым дьяком-летописцем. То была настоящая летопись. А Семен Ульянович имел иную цель. Он взял несколько ярчайших случаев из старины тобольской. В сущности, это была не летопись, но некая поэма о старине, о стариках, о предках. Он оговорился, что я, мол, не светлоречив. Но вряд ли он сам верил этим словам. Многие главы, особенно о постройке Тобольска, пленении Сейдяка и Карачи, о поездке отца к хану Аблаю с доспехами Ермака, вышли у Ремезова чрезвычайно ярко и живо. Кое-какие статьи, особенно отвлеченные рассуждения, действительно были написаны несколько витиевато. Однако и то и другое было написано от души.
Поэма о предках. Старинным торжественным слогом писал он ее. И отдав сию дань старине, вернулся к действительности. Вовсе не таким языком, как писал, объяснялся он с каменщиками на Троицкой горе. Не таким словом писал он и объяснение к чертежу Сибири. Царь Петр, сам выражавшийся по-новомодному, стремительно и ясно, едва ли похвалил бы Ремезова за славянизм, торжественность, витиеватость. Тут надо было писать по-другому. Некогда было выдумывать красивости. Тем более, что из Москвы весьма торопили. Ждали большой чертеж.
Быстро закончив свою летопись, Ремезов вернулся к этим делам. Утро на постройке, вечер за чертежом. Чертеж — это, пожалуй, теперь самое главное. И действительно Семену Ульяновичу еле-еле удалось справиться вовремя. Он с помощью сыновей своих Ивана, Семена, Петра и Леонида завершил этот труд к 1 января 1701 года.
Сказать, что это был чертеж с описанием, — значило бы сказать слишком мало. Это были не только карты и объяснения к ним. Это была отнюдь не одна география. Богатейшие экономо-статистические данные о стране, количество населения, дворов, характер угодий, масса указаний исторического и археологического свойства — где какие гробницы, памятники, руины, указанья на то, куда выводят дороги из Сибири, — чего только не было здесь в этом труде! Говорилось здесь не только о прошлом и настоящем, но и о будущем; так, например, наметил Семен Ремезов города, которые еще не существовали в его время, но не могли не возникнуть в будущем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.