Повесть о старых женщинах - [224]
Само собой, она была недовольна Чарлзом, который теперь мало интересовался даже собственным делом или тем, что от этого дела осталось, и который испытывал лишь холодное отвращение к собственному браку. Чарлз давал ей деньги, только когда его припирали к стене. Годами медленно назревал кризис. Все это время служащие помалкивали или перешептывались между собой, но теперь, когда кризис расцвел пышным цветком самоубийства, они разом заговорили, и все их рассказы складывались в устрашающую картину постоянного напряжения, от которого страдала миссис Кричлоу. Выяснилось, что уже многие месяцы она была подавлена и раздражена, что иногда, бросив работу на половине, она вдруг садилась и, обнаруживая полное изнеможение, заявляла, что больше работать не может. Потом она порывисто вскакивала и с усилием снова бралась за работу. Она не могла заснуть ночи напролет. По словам одной продавщицы, миссис Кричлоу как-то жаловалась, что не спала четыре ночи подряд. У нее звенело в ушах и постоянно болела голова. Никогда не отличаясь полнотой, она все худела и худела. И то и дело она принимала пилюли — об этом сообщил управляющий Чарлза. Несколько раз у нее были бешеные ссоры с ее грозным супругом, приводившие в изумление всех, кто при этом присутствовал… Миссис Кричлоу восстала на мужа! Другая странность заключалась в том, что, по ее мнению, счета нескольких крупных манчестерских фирм были неоплачены, в то время как по ним давно расплатились. Даже когда ей показали расписки, она не поверила, хотя виду не подала. На следующий день она снова начала разговор об этих счетах. Все это сильно беспокоило женщин, работавших у миссис Кричлоу. Но что они могли поделать?
Затем Мария Кричлоу сделала еще один шаг. Она вызвала к себе старшую продавщицу и сообщила ей, со всей серьезностью, сопровождающей исповедь, цель которой — успокоить измученную совесть, что она, Мария, повинна в длительной связи со своим покойным хозяином, Сэмюелом Пови. В этом самообвинении не было ни крупицы правды (все, однако, постарались скрыть эту новость от Констанции) — вероятно, то были попросту тайные мечты Марии Инсал времен девичества. Служащая была, как и следовало ожидать, скандализована не столько предполагаемым прегрешением далекого прошлого, сколько простотой выражений, к которым прибегла миссис Кричлоу. Один бог знает, как следовало бы повести себя продавщице! Однако двумя часами позже Мария Кричлоу попыталась покончить с собой — заколоться ножницами. В лавке пролилась кровь.
Марию Кричлоу без промедления свезли в сумасшедший дом. Чарлз Кричлоу, в надежной броне своего старческого эгоизма, не выказал ни малейшего чувства и не предпринял никаких шагов. Лавка закрылась. И больше никогда не открывалась для торговли мануфактурой. Таков был конец заведения Бейнсов. Две продавщицы оказались без работы. Лес рубят — щепки летят.
Переживания Констанции были не только простительны, но и оправданны. Она ни кусочка не могла взять в рот даже под уговоры Лили. А тут еще Дика Пови — он потом никак не мог вспомнить, как это вышло — дернуло упомянуть Федерацию! И вот Констанция из неподвижного олицетворения скорби превратилась в воплощение злобы. Дик был ошеломлен той анафемой Федерации, которую произнесла Констанция — он как-никак был жителем Хенбриджа, породившего это омерзительное движение. Все беды Площади св. Луки — вина Хенбриджа, огромного, жадного, непорядочного соседа. Всего Хенбриджу мало — подавай ему Пять Городов, слитые в один, да еще Хенбридж будет у них центром! Для Констанции Хенбридж был колыбелью беспринципных авантюристов, намеренных разрушить древнюю «мать Пяти Городов», Берсли, ради славы и возвеличения собственного городишка. Констанция не желает больше слышать о Федерации! Ее несчастная сестра Софья была категорически против Федерации — вот кто был прав! Против Федерации стоят все порядочные люди! В душе Констанции попытка к самоубийству, совершенная миссис Кричлоу, наложила на Федерацию вечное проклятие. Неприятие Федерации переросло у Констанции в страстную ненависть, так что в результате она приняла мученическую смерть за дело муниципальной независимости Берсли.
III
Первая великая битва вокруг Федераций разыгралась в Берсли в пасмурный октябрьский день. У Констанции был жестокий приступ ишиаса. К тому же современная жизнь вызывала у нее мучительное отвращение.
На Площади творилось нечто немыслимое. В глазах Констанции репутация Площади была потеряна раз и навсегда. Чарлз Кричлоу, который, по странной случайности, всегда оказывался прав, когда по всему выходило, что он должен быть виноват, уступил лавку Бейнсов, свою собственную лавку и дом Мануфактурной компании центральных графств, которая пооткрывала свои отделения в Стаффордшире, Уорвикшире, Лестершире и соседних графствах. Он продал весь свой запас лекарств и переселился в домик в конце Кинг-стрит. Еще неизвестно, согласился бы он уйти на покой, если бы за несколько месяцев до этого не умер олдермен Холл, смерть которого положила конец длительному соперничеству стариков за титул патриарха Площади. Чарлз Кричлоу был, как и всякий человек, далек от сантиментов, но, как и всякий человек, не был полностью их лишен и, по своему возрасту, мог бы позволить себе попереживать, если бы пожелал. Его аптека не приносила убытков, и он по-прежнему, приготовляя лекарства, мог доверять своим костлявым пальцам и зорким глазам. Однако предложение Мануфактурной компании показалось ему соблазнительным, и, неоспоримый патриарх Площади, он покинул ее с триумфом.
На заре своей карьеры литератора Арнольд Беннет пять лет прослужил клерком в лондонской адвокатской конторе, и в этот период на личном опыте узнал однообразный бесплодный быт «белых воротничков». Этим своим товарищам по несчастью он посвятил изданную в 1907 году маленькую книжку, где показывает возможности внести в свою жизнь смысл и радость напряжения душевных сил. Эта книга не устарела и сегодня. В каком-то смысле ее (как и ряд других книг того же автора) можно назвать предтечей несметной современной макулатуры на тему «тайм-менеджмента» и «личностного роста», однако же Беннет не в пример интеллигентнее и тоньше.
Герои романов «Восемь ударов стенных часов» М. Леблана и «Дань городов» А. Беннета похожи друг на друга и напоминают современных суперменов: молодые, красивые, везучие и непременные главные действующие лица загадочных историй, будь то тайна украденной сердоликовой застежки или браслета, пропавшего на мосту; поиски убийцы женщин, чьи имена начинаются с буквы «Г» или разгадка ограбления в престижном отеле.Каскад невероятных приключений – для читателей, увлеченных авантюрными, детективными сюжетами.
«Великий Вавилон» — захватывающий детектив, написанный выдающимся английским мастером слова Арнольдом Беннетом, который заслужил репутацию тонкого психолога.Лучшая гостиница Лондона, «Великий Вавилон», где часто останавливаются члены королевских и других знатных семей Европы, переходит в руки нового владельца. Теодор Раксоль, американский миллионер, решает приобрести отель из чистой прихоти. Прежний владелец «Вавилона» предупреждает американца, что он еще раскается в своем решении. Тот относится к предостережению с насмешкой — ровно до тех пор, пока в отеле не начинают происходить самые невероятные события.
В сборник вошли романы английской писательницы Рут Рэнделл «Волк на заклание» и американского писателя, драматурга Арнольда Беннета «Отель „Гранд Вавилон“».Оба романа, написанные в жанре классического детектива, являются высокохудожественными произведениями. Захватывающие и увлекательные сюжеты заинтересуют самого взыскательного читателя.
Американский миллионер хотел бы выдать дочь за какого-нибудь американского миллионера, а она влюблена в неимущего английского аристократа.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.