Повесть о спортивном журналисте - [36]

- Ох, ох, господин Вист, я же не ваш читатель. Хотите, я вам сейчас цифры приведу, факты, данные из вашей же, кстати, печати, из вашей же уважаемой газеты? Скажу вам, сколько стоят занятия, например, теннисом или гольфом, сколько погибает, кончает самоубийством, умирает в нищете ваших хваленых, преуспевающих профессионалов, докажу, что тем, у кого цвет кожи не слишком белый, путь открыт, только если на них можно заработать, не важно что — деньги или национальный престиж. Ну, а уж насчет политических убеждений и возможности для «левых», как вы выражаетесь, заниматься спортом, поскольку это в основном неимущие, давайте лучше помолчим...

- Это все пропаганда, — раздраженно возразил Вист. — Не спорю, у нас есть свои недостатки, у вас —• свои. Но если как следует покопаться, у вас — больше. Я уверен, что, попади к вам беспристрастный, повторяю, беспристрастный, но внимательный наблюдатель...

—Господа, у вас обед превращается в политическую дискуссию, — неожиданно перебила эту речь Элен, —шеф, вы же приглашали господина Лугового для прият

ной беседы, а не для спора.

Вист был настолько поражен, что уставился на свою секретаршу, не в силах произнести ни слова. Еще никогда Элен не позволяла себе, к тому же в присутствии посторонних, столь бесцеремонно вмешиваться в разговор!

Некоторое время он сидел неподвижно, с ножом и вилкой на весу. Потом взял себя в руки.

—Ты права, Элен. Вот что значит женщины — всегда напомнят нам, грубым мужчинам, что к чему. Спасибо, дорогая. Вечером я найду еще более красноречивые слова благодарности...

Он повернулся к своей секретарше, и Луговой заметил, как сверкнул в его глазах жестокий огонек. Элси слегка побледнела.

—Мы действительно что-то много спорим с вами, господин Вист, а что касается объективного наблюдателя, то я хочу вам сказать следующее: в начале нового года

президиум Федерации спортивных журналистов СССР, членом которого я имею честь быть, намерен пригласить большую группу журналистов из всех стран к нам в Советский Союз. Мы покажем Москву, другие города, наше спортивное строительство, научные учреждения, спортсооружения, газеты, журналы, и «Спортивные просторы» в том числе. Главная цель — показать, как Москва готовится к Олимпиаде-80. Если хотите, могу устроить так, чтобы вы вошли в число приглашенных.

- Очень интересно, — Вист заерзал на стуле, — невероятно интересно. И вы можете устроить мне приглашение?

- Думаю, что да. Ведь ваша газета одна из крупнейших. Вы же там специалист по Советскому Союзу, судя по вашим статьям.

Луговой иронически улыбнулся.

- Да, да, конечно, — рассеянно подтвердил Вист, думая о чем-то своем.

- Ну вот и прекрасно, господин Вист, договорились. А то что это за специалист, который ни разу не был в стране, о которой с таким знанием дела пишет? И спасибо за роскошный обед. Считайте себя моим гостем в лучшем ресторане в Москве.

Луговой поднялся. Элен вновь. стиснула его руку и спросила:

—А меня шеф не сможет взять с собой?

- Почему же, — неуверенно ответил Луговой, — думаю, что сможет. Это будет зависеть от него.

- Возьму, обязательно возьму, — рассмеялся Вист, он уже опять был весь обаяние, весь приветливость, — а то кто ж будет останавливать меня, когда я буду обвинять вас в ваших недостатках?

Они распрощались.

Потом еще несколько раз встречались в Монреале: на приемах, на соревнованиях, в отеле. Походя обменивались несколькими фразами. Оба всегда спешили. Работы было по горло.

С утра до вечера Луговой со своей «командой» метался от стадиона к бассейну, от бассейна к залу, от зала снова к стадиону. По вечерам надо было писать, рано утром передавать материалы в Москву, а полночи еще смотреть по телевизору, стоявшему в номере, хронику соревнований за минувший день—ведь поспеть всюду он не мог.

И каждый вечер он радовался, что у него такие помощники. Знаменский составил себе сложный график, благодаря которому умудрялся смотреть «свои» виды — плавание, легкую атлетику, гимнастику — почти целиком. Он буквально до минуты вычислил, когда будут самые интересные и важные заплывы, забеги, и рассчитал все так, чтобы присутствовать на них. Если же это было уж совсем невозможно, то, сидя на стадионе и наблюдая очередной легкоатлетический финал, он одновременно смотрел с помощью стоявшего перед каждым журналистом телевизора плавание. В бассейне же он наблюдал по телевидению гимнастику и т. д.

Когда он ел и спал, Луговой не знал, все свои командировочные Знаменский тратил на такси.

Короткое тоже демонстрировал высший класс работы — он отвечал за игры и греблю. Кроме того, каким-то чудом пробирался едва ли не ежедневно в Олимпийскую деревню.

Луговой же освещал борьбу, бокс, тяжелую атлетику, фехтование, бывал на пресс-конференциях, брал интервью у знаменитостей, у членов ЛЮК. и руководителей международных федераций.

Что касается Крохина, то он бродил с видом бездельника, ворча и жуя резинку, в каких-то выцветших джинсах и рубашке, на которой были изображены разноцветные резвящиеся попугаи, но по вечерам приносил из пресс-центра, где проявлял и печатал свои снимки, такие фотографии, что Луговой только ахал.