Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - [28]
Волли сидел верхом на инспекторе Киви.
Смех замер у Волли в горле, хотя что-то внутри еще булькало, как в котле со смолой. Рот остался разинутым, среди черных смоляных разводов сверкали вытаращенные зеленые глаза, а надо всем этим торчали рыжие вихры.
Инспектор вгляделся в страшилище — и вздрогнул от испуга.
Но Волли было еще страшней. Пока он сползал на землю, у него даже зубы начали постукивать.
— Что это значит? — придя в себя, прошипел Пауль Киви.
— У меня… болит… живот, — ухватился Волли за испытанное спасительное средство.
Это было настолько нелепо, что в голосе инспектора послышалась веселая нотка; когда он спросил:
— Ты что же, от боли на людей прыгаешь?
— Ага, от боли, — чуть-чуть ободрился Волли. — Моя бабушка, когда у нее болел, живот, тоже всегда прыгала.
— Бабушка? Прыгала? И тоже на инспекторов?
— Нет, что вы! На кого попало. А я прыгал на Калью Таммепыльда, честное пионерское! И вдруг… Простите, товарищ инспектор!
— Фамилия?
— Круус, Волли Круус, — страдальчески прошептал Волли.
Инспектор Киви уже лет сорок не играл в чехарду. Он ни на кого не прыгал, на него тоже. Ему вспомнилось что-то давнее, забавное… Конечно, этот сорванец обознался — не сошел же он с ума, чтобы прыгать на инспектора! А рожа-то, рожица чего стоит!
Простить? Но ведь это тот самый мальчишка, что позавчера поставил его в дурацкое положение — держать стенку котлована. Конечно, это он, двух таких в одной школе не бывает… Хотя — тогда он спасал свою стройку, спасал, рискуя жизнью. Да еще больной!
— Живот еще болит?
— Теперь совсем плохо стало, товарищ инспектор, — честно сказал Волли. И добавил: — Вот, вы уронили…
Вздыхая, он подал блокнот. Инспектор набрасывал в нем конспект своего выступления на педсовете, но выронил, почувствовав на себе седока…
«Нет, тут нужны строгие меры, — подумал Киви. — В этой школе только дай поблажку, они все начнут скакать на инспекторов! Так и сядут — на шею!»
— Завтра изволь отправиться в медпункт. И принесешь оттуда справку. А через два часа явись в учительскую. Там поговорим.
И, оставив Волли в полном смятении, инспектор Киви ушел.
— Там у меня произошел конфликт с вашим Круусом, — сказал он директору Каэру, пока учителя собирались на педсовет. — Он что, тоже болен?
— Не знаю, — ответил директор, прихватывая левой рукой ворот накинутой на плечи куртки. Его знобило.
— Да, Волли Круус на живот жаловался, — вспомнил физик Пихлакас.
— Только эпидемии в вашей школе и недостает! Ну, об этом потом. Начнем, товарищи!..
Волли приплелся в школу задолго до назначенного часа. Он шел, охал и вздыхал: не везет, до чего ему не везет!
Возле двери в учительскую томился Харри Роосте. Что учитель Пихлакас о нем позабыл и вряд ли станет «показывать» и «задавать», Харри понял уже давно. Но уйти домой не хватало смелости. Учителя совещались, постучаться в учительскую тоже было страшно. Он не раз подходил к этой двери, но не решался взяться за ручку. Кроме того, оттуда доносились очень интересные разговоры…
— Подслушиваешь? — спросил Волли.
— Что ты! Просто жду Пихлакаса. Ты что это такой причесанный?
— Мылся, заодно волосы намочил, чтобы хоть часок полежали. Я, брат, наверно, последний день в школе. На инспектора прыгал.
— Как?
— Обыкновенно. На спину. Хоп — и на инспекторе. Теперь он меня со свету сживет. Не жить мне с вами. Ты, если хочешь, садись на мое место, рядом с Андресом…
Харри смотрел на Волли, растерянно хлопая глазами.
В это время в коридоре показалась тетя Клара, что работает на почте.
— Где тут у вас директор? Телеграмма срочная, а дома его нет…
— Занят. Сами ждем, — ответил Волли. — Можем передать, если хотите.
— Смотри сразу передай! Срочная! — поучала тетя Клара, пока Волли расписывался в ее книжке. И ушла.
Телеграмму можно прочесть и не распечатывая: нажать с боков, она станет такой трубочкой, все строчки видно. Так Волли и сделал.
— Что там такое? — спросил Харри.
Волли безнадежно махнул рукой. И вдруг решился. Засунув телеграмму в карман, он показал Харри кулак:
— О телеграмме никому ни слова, понял? Тайна! Разболтаешь — я к тебе привидением стану являться каждую полночь! Передай Андресу — пусть возьмет мои удочки, если хочет. А письмо на турбинный завод пишите завтра же! Понял? Скажи: такова последняя воля несчастного Волли Крууса. Прощай!
— Круус, куда же ты? — вслед ему жалобно вскрикнул Харри.
Но Волли уже исчез.
Глава семнадцатая, в которой и плачут и поют
Что творилось в шестом классе на следующий день, и рассказать трудно.
Ну, не явился Круус. Подумаешь, событие! Все знали, что у него болит живот.
Но, когда на первой переменке Харри передал Андресу последнюю волю Крууса и спросил, пустит ли его Андрес на завещанную парту, все переполошились.
Андрес сбегал в третий класс. Мари Круус знала только, что Волли ночью стонал, а утром не пошел в школу. Ну, значит, утром он еще был жив.
Айме, посланная Андресом в первый класс, узнала у Лийзи Круус, что утром мама дала ее брату чистое белье. Это было хуже: во все чистое одевают покойников. Хотя — больных тоже.
Решили до вечера паники не поднимать. Впрочем, директорская Юта вдруг заплакала — ей, видите ли, жалко Волли, он был такой хороший, лучше всех! При других обстоятельствах ее, конечно, задразнили бы, но сейчас, наоборот, утешали.
