Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - [2]
На кухонном столе белело полотенце. Под ним, укрытые от мух, нашлись два щедрых ломтя хлеба с маслом и кружка молока. Ох, оказывается, и проголодался же он!
Но сначала нужно вынести щуку в сени.
Волли ощупью нашел гвоздик под самым потолком и старательно повесил свой улов рядом с детской ванночкой. Тут уж никакая кошка не достанет. Взбрело же на ум первобытным людям — нашли кого приручать!..
Потом Волли с наслаждением жевал хлеб, сильно пахнущий рыбой. Иногда попадалась даже чешуя — ну кто моет руки в полночь, когда взрослые спят и от мытья никто не получит никакого удовольствия?
Молоко было холодное и душистое. Волли с наслаждением вытянул всю кружку. Только на секундочку приостановился — дух перевести.
Раздеваясь, он еще немножко повздыхал. Такую щуку — и никто не видел. Конечно, завтра в школе он расскажет… Ой-ой, примеры так и не сделаны, опять не хватило времени. Ну, не вставать же сейчас. Придется на переменке скатать у Андреса.
И зачем вообще выдумали эти дроби? «Простые»! Ничего себе «простые»… Нельзя же поймать полщуки или четыре пятых… Вот он поймал целую щуку. Одну целую. И все равно никто его целой щуки не видит. Даже Андрес, который куда-то запропастился…
Эти мысли ворочались у Волли в голове медленно-медленно, пока совсем не остановились. Они остановились, потому что Волли уснул.
Он уснул так крепко, что не услышал ни оглушительного грохота, ни плача сестренок…
А мать Волли проснулась, приподняла голову и тревожно схватила мужа за руку:
— Гроза?
— Нет. Не похоже. Это у нас. В сени кто-то ломится, что ли…
Отец поднялся и пошел в сени. На кухне он на всякий случай взял длинную кочергу и поудобнее прикинул ее в руке. Кто его знает, что там случилось…
Наскоро успокоив девочек, в сени выбежала и мать. Отец уже понял, в чем дело. Посветив спичкой, он показал жене на щуку, висящую на стене, и на детскую ванночку, лежащую на полу. Щука еще и сейчас подрыгивала хвостом. Ясно — щука ударила хвостом по ванночке, та сорвалась с гвоздя, сбила со скамейки пустые ведра — бах, бах! — и грохнулась в таз — бух!..
— Опять проделки Волли! — сокрушенно сказала мать, собирая ведра, раскатившиеся по сеням.
— Добился все-таки. Поймал, — усмехнулся отец, глядя на щуку.
Они вернулись в комнату. Ощупью достав сигарету, отец чиркнул спичку, но, прежде чем закурить, осветил веснушчатое лицо сына с вихрами рыжих волос, разметавшимися на подушке. Грубовато и одновременно нежно, как умеют говорить только отцы, он сказал:
— Помощник вырос.
Но Волли ничего не слышал: он крепко спал, надув губы и вздыхая во сне.
Да и все мы — разве мы знаем, разве помним, сколько раз склонялись к нашему изголовью заботливые матери и отцы?
И сколько хороших-хороших слов мы не услышали просто потому, что слишком крепко спали!
Глава вторая о том, где же был Андрес
Андрес был хорошим другом. Очень хорошим. И, конечно, он ни минутки не собирался надувать Волли. Просто так сложились обстоятельства.
После уроков Андрес зашел домой за удочками, наскоро перекусил и побежал на озеро. Точнее — собирался бежать на озеро. Едва он вышел за дверь, как сразу увидел, что на горе за речкой толпятся тракторы и люди. Именно толпятся. Разве мог Андрес не узнать, в чем там дело? Он так и решил: сперва заглянет на гору, а потом побежит на озеро, к Волли.
На гору еще неделю назад машины привезли большие решетчатые штуки, сделанные из железа.
Теперь люди собирали все эти детали в одно целое, длинное и громоздкое.
Когда нужно было подтащить железные куски, рабочие поднимались в кабины своих тракторов и заставляли эти сильные машины помогать себе.
Никто не командовал, даже разговоров никаких не было, все понимали друг друга без слов. Как только куски железа плотно подходили один к другому, рабочие скрепляли их болтами и закручивали гайки.
Андрес положил удочки на землю, подошел поближе и потрогал гайку. Гайка не поддавалась — крепко закручена!
— Тебе чего надо? Куда лезешь? — грубовато спросил его по-русски один из рабочих, рослый детина с голубыми глазами.
— Пускай поинтересуется, — добродушно отозвался другой. — Приглядывайся, мальчик, дядя Коля не злой, он только так…
— «Так, так»… — ворчливо передразнил его голубоглазый дядя Коля. — Не ровен час — придавим, тогда что? Тут, брат, не игрушки… Тебя как зовут-то?
— Меня зовут Андрес Са́лусте, — ответил Андрес, старательно выговаривая слова.
По русскому языку у него были четверки и пятерки, но по-русски он говорил только в школе, на уроке. И вопрос, который его очень интересовал, он задал не совсем складно:
— А что это такой?
Тогда рабочие рассмеялись, а один из трактористов, молодой гладковолосый парень, заговорил с Андресом по-эстонски и дал ему в руки большой гаечный ключ. Андрес слушал его, а сам закручивал гайки. Правда, потом дядя Коля эти гайки проверял и еще немного подкручивал, но все-таки это была настоящая работа.
Гладковолосый — его звали Уно — рассказывал, что их бригада сооружает высоковольтную линию передачи. Сейчас они собирают опору на земле. А потом ее поднимут. Там, позади, видны опоры, которые уже поставлены: вон они, чуть похожие на букву «А».
