Повесть о Сашке - [15]

— Ничего…

Марина вдруг выскочила из комнаты, бросилась к своей кровати. Она взяла со стола ножницы, резко, со скрежетом отодвинулась кровать и поддела ножницами половую доску. Та поддалась, не сразу, Марине ещё какое — то время пришлось с ней повозиться. Это оказалось потайное место. Место — где она хранила серьги, которые, когда давно, в другой жизни, подарил ей муж. Они были старинными и очень дорогими. Трясущимися руками она развернула тряпицу. Даже сейчас, в темной освещенной лишь коптилкой, они блестели и переливались. Марина хотела передать их дочери, по наследству. Но приходится с ними расстаться, чтобы спасти Александру.

— А ты уверена Марина, что другого пути нет? — спросила сестра, глядя из-за спины.

— Уверена. На данном этапе они бесполезны, а есть шанс спасти мою дочь и я им воспользуюсь.

— Дорого за них не заплатят.

— Пусть! Мне все равно… Даже если мне предложат буханку хлеба за них, я соглашусь, лишь бы Санька была жива.

Рано утром женщина вышла на улицу, крепко сжимая кулак, решительным шагом направляясь в сторону рынка. Там вовсю шла торговля. Люди предлагали серебряные столовые приборы, золотые монеты и кольца, за еду. Вернее, за ничтожные её крохи. Женщина уставилась на хлеб, баночки с крупами, молочными порошками. Она уже представляла, как много еды принесёт домой, как накормил ей Сашку. Но как и предсказывала сестра, за серьги давали совсем мало. Одни предлагали половину черствой булки, другие — ту самую колбасу, которую готовили из эрзац заменителей. Сумасшедшая старуха пыталась всучить ей потрепанную одежду. Надо было на что-то решаться. Она итак стала привлекать много ненужного внимания. Какие-то темные личности стали шнырять вокруг нее. Марина опасалась, как бы у неё их не отобрали. Она подошла к прилично одетой женщине. Та, увидев сережки, вся подобралась, в глазах появился блеск.

— Что Вы можете предложить за них?

— Че боишься? Поди сама их украла? Признавайся, украдены да?

— Что Вы несете? Она собралась было уже отойти от неприятной женщины, когда та её остановила и вытащила из сумки буханку сероватого хлеба.

— Я дам тебе эту булку.

— Этого мало.

— Ага! Мало ей! Иди и продай дороже… Ладно, — согласилась торговка, — так и быть, я сегодня щедрая, добавлю к булке пол-литровую банку перловки.

Марина отошла на расстояние и обдумывала варианты.

— Ладно, крохоборка, к булке и перловки добавлю несколько кусков сахара, — и выложила на стол — тряпку с тем самым жженым сахаром.

Марина Сергеевна отдала сережки, сгребая в сумку купленную еду. Торговка забрала ценность и надёжно спрятала.

— Если ещё чего есть — приноси, — крикнула она напоследок, радостно потирая руки.

Марина Сергеевна знала, что кормить дочь надо постепенно. Она отрезала ломтик от хлеба, бережно собирая крошки в миску, поднесла смоченный в сладкой воде — кусочек хлебной мякиши, аккуратно положила девочке в рот. Та, почувствовав сладковатую влагу, зачмокала пересохшими губами. У неё даже не было сил все это прожевать. Санька минут двадцать мусолила во рту этот кусок, пока смогла проглотить. Через некоторое время мать вновь повторила эти действия, потом ещё и ещё. К вечеру дочь смогла разомкнуть веки. Марина Сергеевна была рада этой маленькой победе. Тоже самое она делала ночью и весь следующий день. На вторые сутки Сашка смогла добрести до кухни, Людмила и Марина радовались не смелым, малюсеньким шажкам девочки. На третье утро, за Сашкой приехала машина. На улице стоял крепкий мороз. Сашка спускалась с лестницы с помощью мамы и тети Люси. Девочка ежилась от холода, несмотря на тёплые вещи, в которые была одета. Машина уже дожидалась её, а шофер с нетерпением кричал на них, чтобы поторапливались. Сашка смотрела на старую, побитую машину — грузовик Газ ММ. Машина была как со свалки и почему-то еще и без дверей. Мама помогла сесть в кабину. Девочка представляла себе, что она поедет в тёплой машине, а тут промерзшее ржавое ведро с трещащим мотором.

— Прошу, побыстрее, мне надо еще за другими детьми заехать, — сказал шофер.

— Доченька, будь осторожна, береги себя.

— Ты себя тоже береги мамочка и тетю Люсю тоже. А когда мы увидимся?

— Скоро Сашка, скоро, вот поправишься, тогда и увидимся. Марина Сергеевна плакала, обнимая и целуя дочь, как в последний раз, а у Сашки сил не было на слезы. Мать посмотрела на белесые щеки, сняла с себя шаль и укутала им девочку.

— Прощай мама.

— А в какую область вы едете, где она будет?

— В Ярославскую, туда же и детдомовцев повезу.

— Как же так? Я думала, что она рядышком будет?

— Не бойтесь, за ней там и присмотр будет, и еды там достаточно.

— Все будет хорошо Александра, я о маме позабочусь, — кричала вслед уезжающей полуторки тётка.

Машина ехала быстро, подпрыгивая на ухабах и объезжая ямы от бомб. Они остановились возле детского дома. Толпа ребятишек толпилось возле входа. Шофер дал команду и они гурьбой ринулись к грузовику. Стоял ужасный шум и гам. Каждый хотел взобраться в кузов первым и занять себе хорошее местечко. Последняя в грузовик залезла воспитательница и постучала по крыши кабины, сообщая, что можно ехать. Он выехал через центр и поехал в объезд. Через час они подлежали к озеру. Их встречали дежурные машины, чтобы сопровождать по озеру.