Повесть о потерянном времени - [13]

Глава 1. Возвращение

Что же произошло с нашим хромоногим героем после памятного выпуска-впуска? Ничего страшного с ним собственно не случилось — был отправлен отдавать свой врожденный интернациональный долг в Демократическую Республику Афганистан (попросту ДРА, а еще проще «Афган»). Первое время служба его складывалась относительно спокойно: привезли в Кабул, а оттуда взяли и забросили дважды обстрелянной в пути «вертушкой» на высокогорную «точку». («Чего тепловые ловушки-то не сбрасываете?» — спросил Серега у бледного и едва очухавшегося от противо— «стингерового» маневра командира «вертушки». «Да пошел ты к едрене— фене со своими ловушками, умник! Где они, ловушки-то эти? Месячной нормы на неделю только-то и хватает! И все только об экономии гундосят эти тыловые крысы: вдруг, дескать, какую важную персону или нас, к примеру, транспортировать придется, а у вас запаса нет? Тьфу! Гниль! Я их за тройную месячную норму только-то и вожу. И все равно не хватает: не большие они охотники летать-то!» — в сердцах ответил командир латаной-перелатаной краснозвездной «стрекозы».

Ну, в общем, худо ли, бедно ли, но забросили живого и здорового Серегу в указанную Родиной точку, и на том, как говорится, спасибо. Забросили и доверили обеспечение радиорелейной и тропосферной связью «ограниченного контингента» на одном из направлений контроля территории ДРА. Но затем кому-то пришла идея о передислокации сложного связного хозяйства в новое и жутко секретное (для самих себя) место, а во время абсолютно (опять же, скорее, для самих себя) скрытного свершения марша совершенно неожиданно завязался внешне бестолковый, но видимо тщательно продуманный «духами» бой. Бой длился почти сутки, и был очень насыщенным различными военными событиями. Помимо дневных, то утихающих, то разгорающихся вновь перестрелок, были контратаки с попытками полностью «зачистить» близлежащие к растянувшейся на несколько километров колонне так называемые «зеленки». «Зеленки» представляли из себя полосы низкорослых и кривых древесных и кустарных растений, изрыгающих поминутно из-под корней своих смертоносные свинцовые отрыжки. Отрыжки коротких, но частых и довольно метких «духовых» очередей. Вот тогда и понял Сергей, что это такое — ожидание сигнала атаки. Понял он и каково это встать среди рассекающих знойный воздух пуль и сделать простой, незамысловатый такой шаг вперед. Причем сделать этот непростой шаг надо было очень уверенно, дабы заразительным примером своим и звучным командирским рыком вдохновить заметно нервничающих бойцов. А в паузах между «зачистками», лежа за колесами бронетранспортера «КШМ»-ки, Серега вдруг живо вспомнил рассказы фронтовиков, с которыми приходилось ему беседовать во время организованных актов патриотического воспитания: «Ребята, это ведь как: встаешь средь неумолкающей стрельбы и кажется, что все это, выстреленное и висящее в воздухе, летит прямиком в тебя. Вот еще секунда и рухнешь полным свинца мешком в хлипкую грязь». Вспомнилась тогда Сереге и «секретная», исполняемая только на концертах, песня знаменитых в то время «Песняров», возглавляемых великим Владимиром Мулявиным:

Когда на смерть идут — поют,

А перед этим можно плакать,

Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки.

(Конечно, как же такое можно брякнуть на всю страну по радио? Как это советский герой может плакать? У настоящего советского героя, у него ведь всегда как? Он никогда и нечего не боится и никогда из глаз его орлиных не выдавить даже скупой слезинки. Всяческая сентиментальность чужда настоящему советскому герою. По чьему-то мудрому замыслу этот герой должен либо сидеть себе мужественно в окопе с каменной мордой своего сурового лица (герой в обороне), либо с той же мордой лица куда-то наступать, бешено вращая глазами в устрашение противника (герой в атаке). Но самое главное — это то, что настоящий герой должен быть готовым в любую секунду с великой радостью проститься со свой еще молодой, но уже, видимо, доставшей его окопно-гадостной жизнью. И радость героя, прощающегося с жизнью, должна выражаться в прославляющих Родину предсмертно-радостных криках. Словом, советский герой — это не чета детям из 1-го, 2-го и 3-го Рэмбо. А тут какие-то слезы перед всегда победным наступлением!)

Но песня нахально продолжалась дальше:

Снег минами изрыт вокруг

И почернел от пыли минной,

Но вот разрыв, и погибает друг,

А значит, смерть проходит мимо.

Мне кажется, что я магнит,

Что я притягиваю мины,

Но вот разрыв — и лейтенант хрипит,

И значит — смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать,

И нас ведет через траншеи

Окоченевшая вражда,

Штыком, дырявящая шеи.

Бой был коротким,

А потом — хлестали водку ледяную.

И выковыривал ножом

Из под ногтей я кровь чужую.

Все справедливо. Как, спрашивается, можно было такое спеть на всю страну? Ну как же было стыдливо не замолчать про все это безобразие? Тут ведь про водку сказано! Какая-такая водка? Совершенно не к лицу она защитнику Отечества. К его лицу подходит только лимонад! Вот если бы про лимонад этот спели, тогда можно было бы на всю страну! Впрочем, обойдется он, защитник этот, вполне спокойно обойдется и без лимонада. Ему и так ведь высочайшая честь оказана — за Родину храбро умереть! Поэтому лимонада на передовую точно не подвозили. А как насчет водки? Где они ее только достают? На фронте-то? Магазины ведь все закрыты в ближайшей-то округе. Ах, да! По сто грамм «наркомовских» вроде бы как подвозили. Понятно, что реально больше получалось, на нос-то. Не все носы ведь до исхода дня доживали. А откуда охлажденные напитки-то на передовую доставлялись? Не из индивидуального же холодильника в наспех выкопанной землянке и сразу на дощатый стол? А-а-а! Ведь забытыми оказались еще ключевые слова из этой песни: