Повесть о партизане Громове - [41]
А. Н. ДАНИЛОВ — руководитель Усть-Мосихинской подпольной организации.
— Готовы хоть сейчас выступить!
— Пора. Довольно терпеть!
— Раз уж без объявления началось собрание, — выкрикнул Громов, — так выступай по одному. Давай хоть ты, Данилов, начни.
— Могу и я начать, — откликнулся Данилов и поднялся с земли. — Нёс я сюда резолюцию усть-мосихинских подпольщиков. Да грех случился: принял партизан за колчаковских милиционеров — пришлось резолюцию проглотить. Дословно не помню, но в ней прямо сказано: ждать больше нечего, пора всем подниматься. Единогласно за такое решение проголосовали.
Один за другим высказываются представители сёл, и у всех единое мнение: выступать. Выступать немедленно и поднимать за собой народ!
— Крестьяне требуют оружие, — заявил Булыгин. — А где его взять?.. Мы уж стали говорить: подождите, скоро привезут из Северного бора.
Громова это сообщение рассердило:
— Нельзя говорить крестьянам неправду. Организацию мы создали, но оружия у нас нет. Не-ет! И об этом надо сказать прямо. В бою пусть винтовки добывают, а по деревням в кузницах пики куют. Показывал мне как-то в Косо-Булате один старичок эту самоделку. Подходящее оружие, особенно для смелых…
Только закончил Игнат Владимирович говорить, как его толкнул в бок Степан Топтыгин, взволнованно зашептал:
— Признал я человека-то, который из Камня с Семыкиным пришёл. Это он меня на допросах пытал. Следователь Богатин…
— Понятно, — так же шёпотом ответил Громов. — Не подавай виду, что признал.
Топтыгин тихонько кивнул головой и укрылся за спиной партизан, а Громов нагнулся к Михаилу Титову и сказал:
— Рядом с Семыкиным сидит шпион, каратель Богатин. Не спускай с него глаз. — И прислушался, что говорит Чупахин — представитель партизанского отряда Ефима Мамонтова.
— Выступать пора, товарищи! Мы это по своему отряду чувствуем. Крестьяне идут к нам целыми группами. Уже сейчас мы свой контроль над многими сёлами установили. Колчаковцы партизан боятся, как огня. Вместе нам легче будет опрокинуть белую контру и восстановить советскую власть.
— Мнение, как я вижу, у всех единое, — сказал в заключение Иван Коржаев. — Наступило время поднимать крестьян на партизанскую войну. Таково решение и Каменской партийной организации. И не только Каменской… Нам удалось установить связь с томскими большевиками. Они тоже предлагают начинать восстание. Для развёртывания борьбы обещали прислать опытных людей. Но оружия мало, очень мало. Поэтому надо наступать в первую очередь на те сёла, где есть милиция. Разгромим её — оружие будет. И тогда — на Камень!.. Взять город очень важно. Хоть на сутки, хоть на час. Крестьяне почувствуют нашу силу, пойдут партизанить. Каменская организация обещает вам выставить в помощь отряд рабочих… — Коржаев минуту помолчал и выкрикнул: — К восстанию, товарищи!
И сразу же над заимкой прокатился пул возгласов:
— Выступать. Выступать немедленно!..
— Выс-ту-упа-ать!..
— На Ярки! — перекрыл всех чей-то звонкий голос.
Партизаны дружно подхватили:
— На Ярки-и!..
Вверх взлетели кепки, фуражки, шапчонки. Над толпой появились флаги.
Агент колчаковской контрразведки Богатин, воспользовавшись возбуждением, охватившим партизан, хотел незамеченным скрыться. Выбравшись из толпы, он отошёл в сторону, скользнул за тальниковый куст. Но перед ним, словно из земли, появился высокий, могучего телосложения партизан. Это был Михаил Титов.
— Постой-ка, ты куда? — спросил он.
Богатин на какой-то миг растерялся, но сразу же овладел собой, хихикнул:
— Хе, хе… понимаешь, в самый ответственный момент живот скрутило. Пришлось до ветра бежать…
— Врёшь, подлая твоя душа! — рявкнул Титов. — Думал нас перехитрить. Не-ет, шалишь, мы любую продажную шкуру насквозь видим. Сколько за наши головы выторговал?
Богатин молчал, испуганно поглядывая на партизана.
— Ну, говори!
Колчаковец что-то попытался сказать, но вместо слов лишь выдавил из себя нечто подобное волчьему завыванию: "Ы-ы-иу", вдруг резко повернулся и бросился бежать, Титов вскинул винтовку и выстрелил. Богатин взмахнул руками, повалился на куст. Партизан подошёл к колчаковскому шпиону и, убедившись, что он мёртв, проговорил:
— У-у, собака! — сплюнул на сторону и спокойно пошёл к заимке.
Партизаны уже были на лошадях. Выстроившись в колонну, они двинулись в Ярки. Впереди плескались в солнечных лучах два алых полотнища. Кто-то запел партизанскую песню:
Подхваченная десятками сильных голосов, песня разбудила степную тишину.
…Когда отряд вошёл в село, на улицу сначала высыпали ребятишки. Они бежали сбоку колонны и выкрикивали: "Партизаны! Партизаны!.." Из домов стали выходить мужики и женщины. Вскоре к сборне сошлись почти все жители Ярков.
Громов, сопровождаемый несколькими партизанами, поднялся на крыльцо, сдёрнул с головы фуражку, взмахнул ею, прося тишины, громко, так, чтобы все слышали, проговорил:
— Прошёл год без советской власти. За это время крестьяне на собственной спине сполна узнали, что это за Верховный правитель Колчак. Плети и шомпола открыли глаза даже тем, кому было безразлично, кто будет править. Теперь всем ясно, что только большевики несут трудовому народу настоящую свободу и мир, освобождение от кабалы и насилия. Так я говорю?..
