Повесть о любви Херея и Каллирои - [11]
— Ты не спишь, владыка? Уж не охватила ли тебя опять тоска по умершей?
— Да, — ответил ему Дионисий, — охватила меня тоска, только не по умершей. Я знаю твое доброе ко мне расположение и твою мне преданность, и нет у меня никаких от тебя тайн. Ты погиб, Леона! Ты виновник моих несчастий. Ты внес в мой дом, или, правильнее, в душу мою, огонь. Смущает меня и та неизвестность, какая эту женщину окружает: сказку рассказываешь ты мне о летучем купце, о котором не знаешь ты даже, ни откуда приехал он, ни куда отбыл. И кто же, будучи собственником такой красы, стал бы за один талант втихомолку ее продавать, ее, чья цена равняется царскому состоянию? Это обманул тебя какой-нибудь бог. Припомни же хорошенько, как было дело: кого ты видел? С кем говорил? Скажи откровенно мне: судна ты не видал?
— Не видал, владыка, но я о нем слышал.
— То-то и оно! Это вышла из моря нимфа или одна из нереид. Бывают веления рока, подчиняющие себе и богов и заставляющие их общаться с людьми: поэты и художники нам об этом рассказывают.
Дионисию было приятно убеждать Леону, превознося эту женщину как такую, которая слишком была высока для связи со смертным. Но Леона, желавший угодить своему хозяину, сказал:
— Не будем доискиваться, владыка, кто она такая, а если хочешь, я лучше к тебе ее приведу: не огорчай себя мыслью о неудаче, располагая властью в любви.
— Этого я никогда не сделаю, не узнав сперва, кто она и откуда, — сказал Дионисий. — Завтра же с утра давай выведаем от нее всю правду. Но, чтобы не навлечь на себя нам невольного подозрения, я приглашу ее не сюда, а туда, где увидел я ее в первый раз: пусть мой с ней разговор произойдет перед статуей Афродиты.
Так они и порешили, и на следующий же день Дионисий, в сопровождении своих друзей, отпущенников и самых верных из своих рабов, дабы иметь также и свидетелей, пришел в храм. Внимание обратил он и на свою одежду, слегка приукрасив себя, как человек, отправляющийся на свиданье с возлюбленной. Впрочем, был он и от природы красив, высокого роста, и выделялся своей величественностью. А Леона пришел к Каллирое, прихватив с собой и Плангону, и знакомых Каллирое служанок.
— Дионисий, — сказал он ей, — человек в высшей степени честный и милостивый. Сейчас он находится в храме, и ты должна ему, женщина, сказать о себе правду, кто ты такая. Ни в какой справедливой помощи не будет тебе от него отказа. Только говори с ним искренне и ничего от него не утаивай: это всего скорее расположит его к тебе.
Нехотя, но все же пошла Каллироя, ободряемая тем, что происходить разговор у них будет в храме. Когда же пришла она, то привела она всех еще в больший восторг, чем в первый раз. Не раскрывая рта, в изумлении стоял перед ней Дионисий. Наконец, с трудом, после продолжительного молчания, он проговорил:
— Все, касающееся меня, тебе ясно, женщина: я — Дионисий, главный человек в Милете, а пожалуй, и во всей Ионии, благочестие и отзывчивость которого широко всем известны. Справедливо, чтобы и ты сказала нам о себе истину. Продавшие тебя утверждали, что ты сибаритянка и что они купили тебя там у твоей хозяйки, сбывшей тебя им из ревности.
Каллироя зарделась и, опустив глаза, тихо проговорила:
— Продана я сейчас впервые, Сибариса же я не видела.
— Говорил я тебе, — сказал Дионисий, покосившись в сторону Леоны, — что она не рабыня! Предсказываю, что и происхождения она благородного. Скажи, женщина, все, и прежде всего, как тебя зовут.
— Каллироя, — сказала она в ответ.
Дионисию понравилось и ее имя.
Об остальном хранила Каллироя молчание. Но так как Дионисий продолжал неотступно ее расспрашивать, она сказала:
— Владыка! Прошу тебя разрешить мне умолчать о моей судьбе. То, что было со мной сперва, было сном, было сказкой. А сейчас я то, чем я стала теперь: чужеземка-рабыня.
Так говоря, старалась скрыть она свои слезы, но они текли у нее по щекам. Кончилось тем, что расплакались и Дионисий, и все окружавшие, а могло бы даже показаться иному, что опечалилась и сама статуя Афродиты. Движимый любопытством, Дионисий становился все более настойчивым.
— Умоляю тебя, — обратился он к Каллирое, — оказать мне первую милость: поведай мне о самой себе, Каллироя. Не чужому рассказывать будешь ты, ибо в наших характерах есть у нас с тобой нечто родственное. Не страшись ничего, даже если тобой совершено нечто тяжкое.
На последние слова Каллироя обиделась:
— Не оскорбляй меня, — сказал она, — ничего дурного я за собой не знаю. Но так как былая высота моего положения не соответствует теперешней моей судьбе, то я боюсь показаться обманщицей, рассказывая о себе вещи, которые со стороны тех, кто не знает их, вызовут недоверие, потому что прошлое не свидетельствует о настоящем.
Образ мыслей женщины привел Дионисия в восхищение.
— Можешь ничего не рассказывать, — обратился он к ней, — я и так все уже понял. А впрочем, все-таки говори, хотя сказать о себе не сможешь ты ничего такого, что по своему величию равнялось бы тому, что мы перед собой сейчас видим. Любая блестящая повесть о тебе окажется ниже тебя самой.
С трудом начала она, наконец, о себе рассказ:
"Что такое молитва? В чем ее сущность? Как научиться ей? Что переживает дух молящегося в смирении сердца христианина?Все такие вопросы должны бы постоянно занимать и ум и сердце верующего, ибо в молитве человек беседует с Богом, входит с Ним в благодатное общение и живет в Боге. И святые отцы и учители Церкви дают ответы на все эти вопросы, ответы, основанные на благодатном озарении через опыт молитвенного делания, опыт, одинаково доступный и простецу и мудрецу" (Еп. Никон).
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.
Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.
Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?