Повесть о ледовом комиссаре - [42]

^{Маршрут экспедиции на «Сибирякове».}

Вскоре после возвращения в Москву руководители исторического ледового похода — Шмидт, Визе, Воронин — были приглашены в Кремль.

Страна была крайне заинтересована в освоении Северного морского пути. Начиналась индустриализация, претворение в жизнь планов второй пятилетки. Эти планы открывали большие перспективы развития хозяйства Сибири и Дальнего Востока и многих отдаленных районов, до которых можно добраться лишь водным путем. Если плыть из Мурманска во Владивосток, огибая Африку, нужно пройти огромное расстояние — более чем 30 тысяч километров, а по Северо-Восточному проходу этот путь равен 11,5 тысячи километров, И теперь эту большую водную дорогу можно считать открытой. Дело за тем, чтобы сделать плавание по ней относительно безопасным и регулярным.

Кто, как не руководитель экспедиции на «Сибирякове» и его помощники могли дать советы о том, как превратить только что пройденный ими Северный морской путь в нормально действующую судоходную магистраль?

Шмидт сделал на совещании руководителей партии и правительства обстоятельный доклад об итогах экспедиции. Он говорил о дальнейших планах работы, о необходимости постройки на побережье Ледовитого океана портов и радиостанций, об увеличении ледокольного флота и др. Его дополнили Визе и Воронин. Им задавали множество вопросов.

На затянувшемся совещании в Кремле было принято решение о создании специальной организации, призванной планомерно осваивать Арктику.

Так родилось в декабре 1932 года ГУСМП — Главное Управление Северного морского пути при Совете Народных Комиссаров Союза ССР.

Перед ГУСМП в то время была поставлена задача — окончательно проложить Северный морской путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания по этому пути.

Начальником «Главсевморпути», «Наркомом северных дел», как его шутя называли друзья, был назначен Отто Юльевич Шмидт.

В ЛЕДЯНОМ ПЛЕНУ

Первого сентября 1933 года у самой северной оконечности Азии — мыса Челюскин, неожиданно собралась целая эскадра.

Мощные ледоколы и транспортные суда бросили якорь в проливе Вилькицкого, омывающем крайний «населенный пункт» Таймырского полуострова. Населенным, впрочем, он стал совсем недавно, когда ледокольный пароход «Русанов» высадил на пустынный и дикий мыс Челюскин первых зимовщиков, построивших тут полярную станцию. Прошел год зимовки, и мало-помалу стали рассеиваться тайны пролива, соединяющего Карское море с морем Лаптевых.

О ледовой обстановке в проливе Вилькицкого капитаны теперь осведомлены сводками, передаваемыми по радио с мыса Челюскина.

Радиосвязь и сеть метеорологических станций, создаваемых ГУСМП, меняли стратегию полярных плаваний.

К концу 1933 года на трассе Великого Северного морского пути уже действовало двадцать две полярные станции. Они оказывали судам, плавающим в арктических водах, большую помощь, не только сообщая погоду и сведения о состоянии льдов, но и обеспечивая надежную радиосвязь с материком.

Арктика была включена в грандиозный план великих работ пятилетки. Началось планомерное освоение огромных ледяных просторов. Широкий фронт наступления на природу Крайнего Севера возглавил Отто Юльевич Шмидт. И делал он это со всей присущей ему страстностью.

Начальник Главсевморпути вникал во все «мелочи» своего огромного хозяйства. Он посещал свои далекие владения, знал, чем и как «дышит» каждая зимовка. Почти всех новых полярников, отправлявшихся на Крайний Север, он инструктировал лично. Сам принимал непосредственное участие в организации экспедиций, уходивших в неизведанные морские просторы к далеким северным рекам.

…В проливе Вилькицкого собрались суда, шедшие с запада на восток и в обратном направлении. Одни позволяли себе здесь кратковременную передышку после тяжелых схваток со льдами Карского моря, другие — словно набирались сил для предстоящего им штурма ледяных просторов.

Когда тезка северного мыса — «Челюскин» корабль, отправлявшийся в самую дальнюю и самую трудную экспедицию, 1 сентября 1933 года вошел в пролив, первым его приветствовал краснознаменный ледокол «Красин», вписавший своими блестящими походами немало ярких страниц в историю завоевания Арктики. Вслед за «Красиным» подал голос «Сибиряков». Затем загудел басом «Седов». Завыли сирены ледокола «Русанова», парохода «Сталин». Гудки и сирены кораблей северной эскадры нарушили тишину сурового океана и спокойствие его обитателей — морских зверей.

Капитан В. И. Воронин в свою очередь три раза нажал ручку пронзительно голосистой сирены «Челюскина» и приказал бросить якорь.

Шмидт в своей обычной нерпичьей куртке стоял на капитанском мостике, любуясь ледоколами, словно адмирал, производящий смотр военным кораблям перед большим морским сражением. Он и в самом деле был адмиралом ледового флота, идущего в бой за овладение необъятными просторами Арктики.

Одиннадцать пароходов стояли на якорях у мыса Челюскин, а сколько их было в пути. Шмидт вспомнил, что за всю предыдущую историю, вплоть до этого хмурого сентябрьского дня, только девять кораблей обогнули северную оконечность Азии. Вот какое широкое наступление начали советские люди в полярных водах! И человек, возглавлявший его, задумался о той ответственности, которая легла на его плечи. Ведь он все-таки не моряк, он только ученый!