Повесть о ледовом комиссаре - [43]

Отто Юльевич не долго стоял, облокотившись на фальшборт. Не время сейчас предаваться раздумьям.

«Раз партия послала его на эту работу, он будет делать порученное дело. А если ошибется — поправят, к тому же у него надежные испытанные помощники!»

…На горизонте показалось темно-серое облако. Быстро гонимое ветром, оно приближалось к стоявшим пароходам и окутывало их плотной завесой.

Из тумана, низко стелившегося над волнами, вынырнул моторный катер и пришвартовался к борту «Челюскина». По шторм-трапу первым поднялся на палубу начальник экспедиции на «Сибирякове» профессор Визе — соратник начальника ГУСМП по предыдущим походам.

Затем появились гости и с других кораблей.

Под вечер они стали разъезжаться. С «Челюскина» спустили на воду большой мотовельбот. Волна разыгралась, и мотовельбот подбрасывало то вверх, то вниз. Пассажиры подпрыгивали, поддерживая друг друга. Их собралось человек пятьдесят. Последним спустился Шмидт.

— Все? Больше нет желающих? — спросил он и, как всегда безукоризненно вежливый и заботливый, приказал мотористу сначала развезти гостей по их судам. Сам начальник Главсевморпути сошел на «Красин», чтобы провести на нем летучее совещание.

Туман все сгущался. В безмолвной мгле заблудился моторист вельбота Александр Иванов. Три часа блуждал он по заливу. Иванов на суше работал шофером у Шмидта, и уговорил его взять с собой в экспедицию. Он очень гордился тем, что за тринадцать лет работы с Отто Юльевичем никогда не опоздал подать ему вовремя машину. А здесь на воде, не то, что на суше — в первый раз безнадежно опаздывает. Далеко за полночь добрался он до «Красина». Шмидт ждал его и велел отвезти не «домой» — на корабль, а на полярную станцию мыса Челюскин: надо познакомиться с делами и там!

Уже рассветало, когда он вернулся на пароход.

В утренней дымке четко вырисовывались силуэты кораблей. Среди приземистых ледоколов с толстыми, высокими трубами «Челюскин» казался самым неприспособленным к тяжелому плаванию во льдах.

«Уж больно он длинен и широк» — говорили бывалые полярные моряки. Они в шутку называли его «водоколом». Но именно «Челюскин» шел по Великому Северному морскому пути.

КОРАБЛЬ БЕЗ БИОГРАФИИ

Имя подштурмана русского флота Семена Челюскина, первого из европейцев, которому удалось в 40-х годах прошлого столетия, достичь северной оконечности Азии, присвоили совершенно новому пароходу, еще не имевшему своей морской «биографии». Он только что был построен в Дании по заказу советского правительства и предназначался для обслуживания дальневосточной линии Владивосток — Колыма.

Капитан Воронин впервые поднялся на борт «Челюскина» в Ленинграде. Вместе с Шмидтом он обходил корабль и хмурил свои, нависшие над голубыми глазами, густые брови.

Нет, «Челюскин» ему явно не нравился.

Правда, на пароходе были непривычно просторные для ледокольных судов и хорошо обставленные каюты для членов экипажа и пассажиров. Вокруг стен столовой и красного уголка стояли диваны и мягкие кресла, обтянутые светлой кожей. За стеклами шкафов сверкали золотыми литерами корешки книжных переплетов. Удобств было много, но наметанный глаз полярного кораблеводителя не задерживался на них, он сразу заметил существенные недостатки в конструкции судна.

«Челюскин» был очень широк для корабля водоизмещением в 7500 тонн. Непрочные скуловые его части будут поэтому принимать неизбежные удары льдин под прямым углом. Нельзя похвалиться и рулем, он мало послушен и плохо защищен ото льда. Об остальных более мелких недостатках и говорить не стоит…

Опасения Воронина стали сбываться, как только «Челюскин» вышел в открытое море. Его качало сильно и стремительно, как настоящий ледокол. Но ледоколом, увы, он не был.

И все же «Челюскин» не случайно был выбран для дальнего и очень тяжелого плавания. Почему?

Ответ заключался в одном слове:

— Уголь!

Все первоклассные ледоколы, которыми располагала наша страна, были сконструированы для ближних, а не для дальних рейсов. В их трюмы вмещалось недостаточно угля для длительного плавания, и они совсем не могли брать какой-нибудь добавочный груз.

«Челюскин» мог взять с собой столько угля, что ему хватило бы на путь от Мурманска до Владивостока. А сколько разных грузов — продовольствия, снаряжения требовалось экспедиции! А разборные дома, которые предполагалось попутно доставить на остров Врангеля.

Впрочем, была еще одна более важная причина для того, чтобы выбрать «Челюскин». В беседе с корреспондентами газет Отто Юльевич сказал об этом так:

— Успехи, достигнутые в области исследования Арктики в течение первой пятилетки, завершенные походом «Сибирякова», позволяют по-новому подойти к освоению морей и берегов нашего Крайнего Севера. Многое еще нужно исследовать и закрепить, но мы создали достаточную базу для того, чтобы подойти к Арктике по-хозяйски. Арктика теперь не только поглощает материальные средства и человеческую энергию, но и вносит свой вклад в народное хозяйство страны. Чтобы обследовать и окончательно закрепить Северный морской путь, повторяется прошлогодний рейс «Сибирякова». Однако он будет существенно отличаться от него, носившего исключительно исследовательский характер. …Поход «Челюскина» послужит проверкой проходимости Северного Ледовитого океана не только для ледоколов, но и для транспортных кораблей, конечно, специально приспособленных. В этой экспедиции будет применяться опыт, накопленный в первом сквозном плавании по Северному морскому пути. Почти половина команды «Сибирякова» перешла на «Челюскин». Экспедиция на «Челюскине» имеет и хозяйственную задачу — доставить на остров Врангеля смену зимовщиков и грузы…