Повесть о ледовом комиссаре - [24]
Выяснилось, что оставленная на острове Гукера радиостанция из-за неисправности могла только слушать, но не передавать. В условленные часы зимовщики слушали все, что им говорилось по радиотелефону, но отвечать не могли.
>Маршрут экспедиции на «Седове» в 1929 году.
Собираясь на торжественное открытие новой полярной станции, седовцы спускались по шторм-трапу прямо на молодой, но уже крепкий лед и шли по нему спокойно на берег. Начиналась зима.
«Время трудное, — констатировал хозяин тетради в клеенчатой обложке. — Ночью опять прижимали к берегу льды, была тревога. Надо уходить поскорее и… с трезвой командой. Решаем сократить торжество и во времени, и, так сказать, в градусах… У дома короткий митинг. Говорили: я, Самойлович, Визе, Воронин, доктор Белкин от ячейки, Кренкель и Илляшевич от зимовщиков. Речи краткие, но значительные и радостные.
Над домом взвивается красный флаг, тот самый, что поднесли нам в Архангельске. Приглашаем зимовщиков в последний раз выпить с нами чаю, подавая пример строго обходиться без алкоголя. Сердечно проходит прощание…»
На мачтах «Седова» колышутся прощальные флаги.
С неба надают тяжелые хлопья снега.
Вечером 30 августа, в непроглядной белой мгле, «Седов», дав три долгих гудка, тронулся в обратный путь. Поднялась пурга.
Корабль вышел в Британский канал, заполненный старым и тяжелым льдом. «Седов» еле продвигался вперед, сотрясаясь всем корпусом, и в конце концов принужден был остановиться. Ледяные поля все сильнее и сильнее сжимали маленький ледокольный пароход. И пока еще была возможность отступать, капитан решил вернуться в бухту Тихую.
На знакомой стоянке был брошен якорь. Кое-кто отправился на берег, чтобы еще раз проститься с отважной семеркой зимовщиков. В это время много часов подряд заседал «штаб» экспедиции, ища выхода из, казалось, безвыходного положения. Путь на юг через Британский канал был наглухо заперт льдами. Что же делать? Оставаться на зимовку в бухте Тихой? Ждать перемены ветра, который выгонит льды из канала? Но льды с каждым часом смерзались все прочнее и прочнее, и скоро непроницаемой броней они закроют море.
Отто Юльевич предложил необычное решение — идти на юг через север! Это может показаться парадоксальным, но таков был дерзкий план — обогнуть остров Гукера с севера, повернуть на восток, а затем уже на юг.
Этот кружной путь оказался хоть и тяжелым, но все-таки проходимым и к тому же давал возможность изучить еще новые места.
Частые вынужденные остановки — передышки в борьбе со льдами — использовались для научной работы.
Но вскоре переменили курс на юг.
Пришлось отказаться от плана посещения острова Уединения. Правда, это и не входило в задание экспедиции. Хоть корабль и шел по чистой воде, но ветер достигал силы в 6–7 баллов. Барометр падал. Израненный во льдах «Седов» не мог дальше бороться с могущими возникнуть в пути трудностями.
На широте 79 градусов «Седов» повернул на восток для исследования большого района океана, где не плавало еще никогда ни одно судно.
Основной же причиной изменения курса, как это указывал Шмидт, было то, что «износился ледокол. Выбираясь из льдов, потеряли одну лопасть винта. Заклепки железного корпуса расшатались, пропуская воду… А 4 сентября утром вдруг тревога, зовут на аврал — течь. Сквозь заклепочные отверстия бьет вода, крен до 8 градусов увеличивается. Начинает работать брандспойт, но вода не спадает, а медленна поднимается. В двух отсеках трюма в носовой части… в машинном отделении обнаружены пробоины. Места течи старались заделать цементом, но на морозе он плохо схватывается. Забивают досками. Судно в таком виде, по словам капитана и штурманов, не может входить в лед и не может перенести серьезного шторма»…
6 сентября Шмидт заносит в свой дневник:
«Поворачиваем на SSW к мысу Желания. Команда сразу повеселела».
На этом обрываются записи в тетради с черной клеенчатой обложкой.
«Седов» плыл к Архангельску.
11 сентября он поравнялся с плавучим маяком у входа в Северную Двину.
Так кончился первый большой советский арктический поход.
Так произошла первая встреча с Арктикой человека, так много сделавшего потом для раскрытия ее тайн.
К БЕРЕГАМ НЕВЕДОМОЙ ЗЕМЛИ
В Архангельске было необычно жарко. Высокое солнце нещадно пекло. Над Северной Двиной стояло легкое марево. Корабли у Красной пристани, казалось, дрожали в струях теплого воздуха.
Спасаясь от зноя, архангелогородцы закрыли ставни окон, опустили занавески — благо день был выходной и можно было посидеть дома.
На безлюдных улицах копошились в пыли ребятишки и куры. Собаки лежали в тени у заборов и, высунув языки, тяжело дышали. Им было лень лаять на редких прохожих.
И вдруг город ожил. Визг, топот, многоголосый собачий лай… Распахнулись окна, а вслед за этим изумленные горожане выскочили на улицу, провожая глазами невиданную процессию.
По Главному проспекту, от вокзала к пристани, мчались собачьи упряжки. Рослые ездовые псы чуть ли не со скоростью рысаков на ипподроме тянули по неровной мостовой нарты… Полозья саней скрипели по булыжнику, высекая искры.
За упряжками, вздымая тучи пыли, бежали мальчишки. Собаки едва ли не со всего города, заливисто лая, прыгали вокруг. Самые смелые из них отваживались бросаться на пришельцев, но каюры ловко отгоняли их ударами длинного хорея, и они неистово визжали от боли и обиды.
