Повесть о дупле (Уцухо-моногатари). Часть 2 - [11]

Прочитав письмо, мать Накатада ответила императору:

«Почтительно благодарю Вас за Ваше письмо. Я нахожусь возле принцессы, на меня рассчитывал Накатада, и хотя я ни к чему не годна, я стараюсь делать что-нибудь наравне со слугами. Что Вы имеете в виду под "тем, чем владеет Канэмаса"? Ведь по возрасту я уже могу соперничать с долгожителями. Я не посещаю Вашего дворца, потому что даже в своём доме я чувствую себя стеснённо, а предстать перед Вами и вовсе смущаюсь. Снова и снова благодарю Вас за милостивое письмо».

Из-за осквернения посыльному никакой награды не вручили.

Наступило время обряда кормления младенца грудью. Отец, по-прежнему держа девочку на руках, дал ей целебный отвар. Жена четвёртого сына Масаёри, которая должна была выполнить церемонию, расположилась за переносной занавеской. Госпожа Дзидзюдэн взяла внучку на руки и, запеленав её, передала жене четвёртого сына. Пригласили кормилиц. Подошли другие кормилицы. Одна из них была дочерью чиновника пятого ранга Налогового ведомства, ещё две — тоже дочерьми чиновников пятого ранга.

Через некоторое время выполнили обряд первого купания. Все оделись в белые одежды из нелощеного шёлка и из белого узорчатого шёлка. Церемония была поручена распорядительнице из Отделения дворцовых прислужниц, которая выполняла первое купание детей наследника престола. Поверх нижнего однослойного платья на ней было надето белое платье из нелощеного узорчатого шёлка. Дно бочки было устлано таким же узорчатым шёлком, каким распорядительница обмотала себе бёдра. Помогать ей должна была мать Накатада, одетая в нижнее однослойное платье из белого узорчатого шёлка и такое же верхнее платье. Сам Накатада, в белом однослойном платье и белых шароварах, звенел тетивой. Сыновья Масаёри звенели тетивой вместе с ним. Госпожа Дзидзюдэн с девочкой на руках вошла в приготовленное помещение, мать Накатада взяла у неё ребёнка и передала распорядительнице. Сразу же приступили к выполнению церемонии. Мать Накатада ‹…› приняла ребёнка. Волосы матери Накатада были немного короче шлейфа, сияли, как драгоценный камень, и ровной волной, струясь по белому шёлку, падали на шлейф. О красоте её волос и стройности фигуры можно было бы говорить бесконечно. На вид ей было двадцать с небольшим лет. Никто не сказал бы, что это мать советника, она казалась его сестрой, старше всего года на два.

— С давних пор я занимаюсь этим делом, но никогда ещё не видела такого крупного младенца, как ваш, и без единого пятнышка, — говорила распорядительница. — Можно подумать, что мы купаем двухмесячного ребёнка.

— Может быть, она такая большая оттого, что я постоянно держу её на руках, — заметил Накатада.

— Благодарю за то, что вы пригласили меня, — сказала распорядительница. — Пусть вы и отец, но вам нужно выйти отсюда. Ведь это девочка.

— Ну и что же? — возразил тот. — Пожалуйста, сделайте всё, как следует.

Когда купание окончилось, госпожа Дзидзюдэн хотела войти и взять девочку, но из-за того, что Накатада находился там, остановилась, и девочку взяла жена Канэмаса. Пройдя за полог, туда, где находилась принцесса, госпожа положила ребёнка рядом с ней. Накатада вошёл следом, и мать его воскликнула:

— Ах нет, нельзя! Ещё увидит кто-нибудь!

— Что же тут такого? — возразил он и добавил без тени смущения: — Тем, кто ухаживает за младенцем, можно разрешить беспрепятственно проходить за полог.

Дзидзюдэн сразу же удалилась.

— Мы давно уже не спали, поэтому я расстроен, у меня плохое настроение. Позволь прилечь рядом с тобой, — сказал Накатада и устроился рядом с женой.

— Что ты делаешь? Это совершенно неразумное поведение! Сдержи себя, — возмутилась мать и удалилась.

Накатада, потянув одеяло, сказал жене:

— Хочу ещё одного такого ребёнка, и побыстрее. На этот раз мальчика.

«Хорошо ему говорить. Рожать так страшно!» — подумала она и мужу ничего не ответила.

* * *

Все собрались перед покоями роженицы. Вечером опять была проведена церемония купания, такая же, как первая. В главных покоях, к западу от полога, были устроены сиденья, на которых расположились вторая супруга Масаёри и принцессы, сестры жены Накатада. В западных передних покоях было отведено помещение для матери Накатада, и скоро туда прибыл генерал Канэмаса. Там находились десять взрослых служанок, четыре юных служаночки и четыре низших служанки. Еду в эти покои приносили от министра Масаёри.

На третью ночь прибыли подарки от Канэмаса: двенадцать серебряных подносов, столько же скатертей из шёлка с цветочным узором и из кисеи; в шести ажурных шкатулках была одежда для новорождённой, пелёнки и покрывала, десять подносов с рисовыми колобками, сто связок по тысяче медных монет для ставок в шашки. В третью ночь после родов все господа оставались в усадьбе Масаёри и всю ночь играли в азартные игры. От Четвёртой принцессы принесли прекрасные подарки.

На пятую ночь Масаёри устроил такой же великолепный пир. Его сыновья приготовили удивительные подношения. Собравшиеся играли в азартные игры, и всем присутствовавшим были преподнесены подарки.

Наступил шестой день. Госпожа Дзидзюдэн велела принести ей много мускуса, растолкла в железной ступке аромат для окуривания одежд и гвоздику. Затем она велела сшить мешочки из лощёного шёлка, подбить их ватой и положила в каждый из них приготовленные ароматы. Она подвесила мешочки к занавесям между столбами. Госпожа установила курильницы на четырёх больших серебряных корейских собаках и беспрерывно жгла в них смешанные ароматы. Собаки эти были установлены в четырёх углах комнаты принцессы. Й передних покоях было поставлено множество больших курильниц, до краёв наполненных ароматами из аквилярии и смешанными ароматами, Дзидзюдэн подожгла их и закрыла курильницы крышками. Полог и занавеси в помещениях были пропитаны благовониями, весь дом и всё вокруг него благоухало дивными ароматами. Едва уловимый запах чеснока, который можно было ощущать во внутренних помещениях, совершенно улетучился.