Повесть о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже - [9]

Исходя из существующих описаний, можно предположить, что Сто Шестьдесят Восьмая станция представляет собой достаточно крупный по меркам слабо заселенного района хутор-заимку с развитым хозяйством. Количество надворных построек и двухэтажный «хозяйский» дом дают возможность предположить, что здесь постоянно проживают не менее девяти человек. Однако свидетельства и «хищников», и проводников, и людей, чьим рассказам можно доверять в гораздо большей степени, сходятся в том, что кроме двух-трех маньчжуров, находящихся в услужении, здесь постоянно обитает не более двух человек, одним из которых является то ли основатель, то ли хозяин станции — некто Серый.

Серый — это не фамилия, а скорее прозвище-характеристика. Но поскольку настоящее имя хозяина станции в показаниях разных свидетелей различно и большинство рассказчиков о Сто Шестьдесят Восьмой используют кличку Серый, то и мы, говоря о владельце станции, будем называть его так. Однако нелишне будет отметить, что среди множества имен Серого чаще остальных встречается имя Луча. Именно под этим именем Серый был известен среди кочевых кланов эвенков, для которых любой европеец был лучей, то есть в одной трактовке «белым», а в другой «чертом». Обращает на себя внимание, что с появлением христианства в этих краях эвенкийское имя Харги (Дух огня) стало синонимом дьявола. Имя Харги никогда не смешивалось с именем Луча, что, в свою очередь, дало возможность европейцам считать это имя положительной характеристикой. Более того, современные легенды российского происхождения говорят о том, что река Луча была названа так якобы в честь первой встречи именно на ее берегах русских казаков и эвенкийских оленеводов. Учитывая, что эвенки боятся воды, так как, по их поверьям, вода несет смерть, а также что среди прочих рек региона река Луча, протекающая в узком ущелье, отличается совершенно необузданным и диким нравом, можно предположить, что Луча — это все-таки не самая лучшая характеристика, которая могла достаться европейцам, прибывшим в поисках золота. Впрочем, вероятна достаточная доля самоиронии и специфического золотоискательского чувства юмора, позволяющего приискателям называть себя «золотарями», а порученцев по общим вопросам при председателях артелей — «шнырями».

Итак, Серый, он же Луча, хозяин Сто Шестьдесят Восьмой станции. Рост средний, возраст неопределенный, старше двадцати, но моложе шестидесяти. Глаза серые, волосы серые, возможно, седые, длинные, обычно собраны на затылке в косу, как это принято у китайцев. Бороды и усов нет, вероятно, не столько вследствие того, что бреется, сколько потому, что растительность на лице вообще отсутствует. Нос прямой, широкий. Губы тонкие. Носит одежду черного цвета, в том числе шелковый китайский халат с застежкой на правом плече, тяжелый, подбитый темным мехом плащ, штаны из хлопчатобумажной ткани и высокие, до середины икры, сапоги, напоминающие кожей летние нанайские унты (их шьют из рыбьих шкур), а формой — «американские» ботинки с тупыми и тяжелыми носами. Движения спокойные, при ходьбе слегка прихрамывает. В степени, достаточной для понимания и ведения беседы, знает несколько языков, в том числе русский, немецкий, китайский, эвенкийский, возможно, английский и монгольский. В разговоре использует слова с большим количеством носового «н» и «х». В хорошем настроении может рассказывать слушателям истории, больше похожие на сказки, но такое настроение у Серого — исключение из правила, а не норма. Приглянувшимся ему людям, чаще всего молодым, может подсказать расположение золотоносных ключей. Однако с такой же легкостью может убить.

Для иллюстации приведем историю о смерти приблизительно в 1911 году Василия Латыпова, известного налетчика на прииски и рудники. Рассказ этот в той или иной форме до сих пор ходит среди старателей, охотников и лесорубов региона, обрастая фантастическими подробностями, меняя время происшествия и имена участников инцидента. Действие, происходившее в 1910-х годах, переносится и отражается на периодах 1918–1919 годов, конце 1920-х, вторую половину 1940-х и даже середину 1950-х. Тем не менее ряд характерных признаков истории, «сюжетное зерно», позволяют объединить все эти рассказы и отнести к разряду «баек о Сто Шестьдесят Восьмой».

Василий Латыпов служил надзирателем за китайскими рабочими на приисках Горно-Золотой. В результате ссоры между Латыповым и местным торговцем Найманом произошла «таежная дуэль», из которой надзиратель Латыпов вышел с легким ранением, а торговца Наймана похоронили на «еврейском» кладбище. В том же году Василий Латыпов объявился в Малом Париже (бывшая Пристань), имея при себе револьвер, винтовку и небольшой запас золота песком и самородками. Некоторое время Латыпов действовал в одиночку, порой, как предполагают, обирая пьяных золотоискателей, порой устраивая нападения на китайцев-спиртоносов, возвращавшихся с приисков, не гнушаясь не только грабежом, но и убийством. Дополнительный штрих: отдельные рассказы старожилов, помнивших те времена, повествуют, что Латыпов прирабатывал в это же время «общественным палачом» и за вознаграждение вешал приговоренных судом общества. Речь, как вы понимаете, идет о самосуде, вплоть до конца двадцатых годов бывшем распространенным явлением в этих местах. Считается, что Латыпов вошел в группу другого, пожалуй, самого известного таежного бандита этого региона, Родия Ликина. Группа Ликина промышляла более серьезными, чем грабежи золотоискателей и спиртоносов, делами. Ближе к окончанию промывочного сезона банда нападала на небольшие рудники и прииски, захватывая весь имевшийся драгоценный металл и оставляя после себя трупы. Кроме Латыпова, в ней было еще около десяти участников, и по крайней мере одна из них — женщина, вполне возможно, Вера Юдина — знаменитая Юдиха других «бандитских историй» этого края. Поскольку, во-первых, живых после себя ликинцы не оставляли и, во-вторых, промышляли в основном на «хищниках», то некоторое время их вроде бы и не существовало. Однако со временем были приняты меры, и главарь банды Родий Ликин выслежен и убит. Однако, похоже, что банда со смертью главаря не распалась, а продолжила действовать уже под атаманством Василия Латыпова. По-настоящему заговорили о Василии со товарищи после их неудачного налета на крупный прииск Удэкан, где Латыпов потерял двух бандитов и был опознан рабочим, знавшим Василия еще по Горно-Золотой. После налета на Удэкан описание Латыпова было разослано по всем более или менее крупным поселкам, не исключая железнодорожные станции и переселенческие деревни. В этой ситуации Латыпову оставалось только одно, — спрятав большую часть добычи и обходя крупные поселения, уходить или на юг, в Китай, или на север, стремясь достичь Якутска. Каким из этих путей решил воспользоваться бывший надзиратель, неизвестно. Известно, что банда разделилась и сам Латыпов с двумя или тремя товарищами осенью (вероятно, 1916 года) вышел на заимку, по описаниям похожую на Сто Шестьдесят Восьмую. К тому времени, после армейских карательных экспедиций на хищнические республики, станция была не более чем расхожей в среде золотоискателей легендой. Чем-то вроде страны Эльдорадо и семи городов Сиболы из преданий американской конкисты. Кроме всего прочего, легенды о Сто Шестьдесят Восьмой и ее Сером хозяине повествовали о накопленных и сохраненных на станции сокровищах, причем не только золоте, но и драгоценных камнях — алмазах и изумрудах. Латыпов не мог не знать эти байки, но даже если и не знал, то, вероятно, выйдя на заимку с небольшим количеством людей и достаточными припасами для того, чтобы прокормить бандитов, решил остановиться там на зимовку. Жители станции как лишние рты и вероятные свидетели-доносчики должны были погибнуть. Единственное исключение главарь банды предполагал сделать для женщины, чей силуэт, наполовину скрытый в тени, он разглядел в окне второго этажа. Произошло это на второй день стояния пришлецов на Гостевой поляне. На все попытки узнать у работников, кто прячется в доме, маньчжуры или отмалчивались, или, в присущей китайцам манере уходить от нежелательных вопросов, делали вид, что не понимают. Когда же Латыпов, показывая на дом, спрашивал их по-китайски: «Куна? Там куна?», неразговорчивые обитатели станции лишь пожимали плечами. В конце концов, приняв для себя решение и посовещавшись с товарищами, Латыпов решительно направился к хозяйскому дому, по пути выстрелив в одного, а затем и в другого работника-маньчжура. Соратники Латыпова в это время, взяв оружие на изготовку, держались за спиной у своего главаря и прикрывали его от возможного нападения. Василий уже поднялся на крыльцо, когда ему навстречу вышел Серый, как обычно, в сапогах и китайском халате.