Повесть о царе Удаяне - [25]
Но из-за проклятия Дочери гор[183] я, Мальяван, снова был обречен на земное существование, и вот сегодня, о Канабхути, ты видишь меня здесь. Так расскажи же теперь мне сочиненное Харой[184] сказание, и тогда мы оба будем избавлены от проклятия».
Вот седьмая волна книги «Вступление к рассказу» в «Океане сказаний» великого поэта Сомадевы.
Волна восьмая
По просьбе Гунадхьи Канабхути пересказал ему божественное сказание, состоящее из семи частей, на языке пайшачи. И тогда Гунадхья на том же языке пайшачи стал записывать это сказание. Семь лет писал он и написал семьсот тысяч шлок[185], а чтоб не похитили это сказание видьядхары, записал он его своей кровью, ибо в лесу не было чернил. Сиддхи, видьядхары и другие существа собрались его послушать и заполнили собою все воздушное пространство, словно прикрыли его балдахином.
Когда же увидел Канабхути, что сказание полностью записано Гунадхьей, то спало с него проклятие и вернулся он на небо, снова став видьядхаром; даже пишачи, толпившиеся вокруг Канабхути, попали на небо, так как прослушали они целиком божественное сказание.
И подумал великий поэт Гунадхья: «Ведь, проклиная, сказала мне Парвати: «Пусть по всему земному кругу станет известно это сказание». Как же свершить мне это дело? Кому передать его?»
Тогда следовавшие за ним два ученика — Гунадева и Нандидева — сказали своему наставнику: «Единственно кому следует передать сказание, это царю Сатавахане. Он — великий знаток в таких вещах и сумеет распространить сказание по земле, подобно тому, как ветер разносит аромат цветов». — «Так тому и быть!» — сказал Гунадхья и послал своих верных учеников, отдав им все написанное, к царю Сатавахане, а сам, пойдя вслед за ними, в город не вошел, но стал их поджидать в созданном по велению богини саду.
Ученики же, явившись к Сатавахане, показали царю великую поэму и сказали: «Это — творение Гунадхьи!» Но царь, высокомерный и заносчивый от своих знаний, услышав язык пайшачи и видя, что ученики Гунадхьи похожи на пишачей, презрительно сказал:
«Бессмысленна речь пишачей, хотя бы в семистах тысячах шлок, написанных кровью. Прочь с этим рассказом на пайшачи!» Как пришли Гунадева и Нандидева, так и ушли, унося написанное, и про все, что случилось, рассказали Гунадхье.
Выслушав их, преисполнился печали Гунадхья. Да и чье сердце не огорчится от незаслуженного поношения со стороны мудрого ценителя! Вместе с учениками взошел поэт на ближайший холм и, выбрав полянку, развел на ней костер. Заливаясь слезами, смотрели ученики, как Гунадхья лист за листом, читая их лишь птицам и зверям лесным, кидал рассказ в огонь. Умолили его ученики сохранить только сто тысяч шлок, содержащих сказание о жизни Нараваханадатты.
Так сидел Гунадхья, читал и жег свое творение, и слушали его со слезами на глазах все животные — газели, кабаны, буйволицы и прочие, которые собрались вокруг него и стояли не шелохнувшись, забывая щипать траву.
Тем временем царь занемог, и врачи решили, что причина болезни — сухое мясо. За это стали бранить поваров, а те отвечали: «Мы-то в чем виноваты? Какое мясо охотники приносят, такое мы и готовим!» Спросили охотников, а те говорят: «Есть здесь неподалеку холм, а на нем брахман какой-то читает стихи и бросает лист за листом в огонь. Собрались туда все звери, сидят, слушают, ничего не едят. Вот потому-то, верно, их мясо стало сухим».
Услыхав про такое, одолеваемый любопытством, царь повелел охотникам провести его к Гунадхье. Увидел он поэта, окутанного отросшими за время лесного житья волосами, словно были это дымные струи огня проклятия, наложенного на него богиней Парвати.
Заметив, что Гунадхья окружен плачущими зверями, царь, поклонившись ему, спросил, что случилось. И тогда Гунадхья рассказал царю все, что с ним произошло, начиная с проклятия Пушпаданты, и, мудрый, поведал ему, как узнал он сказание на языке пишачей.
Поняв, что Гунадхья не кто иной, как воплощение ганы, поклонился ему в ноги царь и попросил пересказать ему все божественное сказание, родившееся из уст Хары. Ответил ему на это поэт: «О царь, сжег я уже шесть рассказов, и было в каждом из них по сто тысяч строф. Уцелел только один, и в нем тоже сто тысяч строф, возьми его. Мои ученики растолкуют его тебе».
Так сказал он и, попрощавшись с царем, освободился, сосредоточив свой разум в молитве, от человеческого тела и возвратился в небесные просторы, ибо спало с него проклятие.
Сатавахана же, взяв эту повесть, известную под именем «Великого сказа» и содержащую историю жизни и похождений Нараваханадатты, вернулся в свою столицу. Гунадеву и Нандидеву, учеников поэта, сочинившего «Великий сказ», наградил он землей, деньгами, одеждой, паланкинами и домами. Уяснив с их помощью сказание, Сатавахана составил «Вступление к рассказу», чтобы рассказать, как возникло оно на языке пайшачи. И постепенно «Великий сказ», исполненный разнообразной прелести, своей увлекательностью заставляющий забывать древние сказания о богах, стал известен в столице, а потом пределом его известности стали три мира
