Повелительница сердца шейха - [32]

В этом не было ничего сексуального. Это было всего лишь объятие. Инстинкт подсказывал ему оттолкнуть ее, но это причинит ей боль. Одна мысль о том, чтобы причинить ей страдание, вызывала у Тарика боль. Поэтому он был вынужден терпеть ее объятия, хотя и не хотел этого.

— Мне очень жаль, — сказала Шарлотта, прижимаясь к его груди. — Ты не должен говорить мне, если это больно.

Тарик понятия не имел, как он себя выдал. И даже не представлял, что сказать ей сейчас.

Сердце его ныло, саднило и болело в груди. Он хотел поделиться с ней своими секретами. Рассказать о том, что в юном возрасте был оставлен в пустыне, чтобы он мог развить уверенность в себе. В так называемые дни тишины во дворце ему было запрещено общаться, чтобы он научился справляться с одиночеством.

Целыми днями он никого не видел, ни с кем не разговаривал. Иногда он слышал смех и крики детей во дворе снаружи, и ему так хотелось выйти и поиграть. Но ему никогда этого не позволяли.

Тарик положил палец на ее мягкие губы, заставляя умолкнуть.

— Я был не совсем честен, — тихо сказал он. — Я действительно любил Кэтрин. Но… не по этой причине я рассказал ей о богатстве моей страны. Мой отец считал, что монарх должен быть одиночкой. У меня не было друзей. Без ведома отца я подал заявление в Оксфорд, и меня приняли. Но отец не хотел отпускать меня. Я спорил с ним, кричал на него, но он не изменил своего решения. Он даже поставил охрану у моей двери на случай, если я попытаюсь сбежать. Я был так зол. И когда однажды ночью увидел Кэтрин, плачущую у фонтана в саду, я понял, что нашел возможность отомстить ему. Она хотела меня, и я позволил ей соблазнить себя. И когда она спросила меня о секрете Ашкараза, я рассказал ей.

— О, Тарик… — В глазах Шарлотты не было ничего, кроме сочувствия.

— Я сказал ей потому, что был зол, — продолжал он, и она все поняла. — Потому, что я был мелочным. Потому, что я был эгоистом. Я рассказал ей об этом потому, что не усвоил тех уроков, которые мой отец пытался преподать мне. О том, что нельзя позволять эмоциям управлять собой. Я сделал то, что правитель никогда не должен делать, а именно — поставил свои чувства выше интересов страны.

В глазах Шарлотты не было осуждения, только сострадание.

— Конечно, ты был зол. Ты же хотел какое-то время побыть нормальным подростком.

Тарик не хотел, чтобы она сочувствовала ему. Он не хотел ее сострадания. Он этого не заслуживал. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе, чтобы унять эту боль. Но он не мог себе этого позволить. И был только один способ избавиться от этого взгляда в ее глазах.

Тарик стянул с нее плед. Шарлотта не сопротивлялась.

— Тарик… — прошептала она.

А потом он накрыл ее губы своими и заставил их обоих забыть о прошлом, боли и одиночестве. По крайней мере, на некоторое время.

Глава 10

Шарлотта сидела в дворцовой библиотеке на одной из низких кушеток у окна, из сада доносилось журчание фонтана. Вечерний воздух был теплым, наполненным ароматом цветов. Она слышала, как двое садовников тихо переговариваются между собой среди розовых кустов.

Последние две недели после возвращения из оазиса она провела в одиночестве. У Тарика были бесконечные встречи и официальные дела, она почти не видела его днем. Однако она не была полностью предоставлена самой себе. У нее были свои королевские обязанности, и к этому нужно было привыкнуть, плюс ей нужно было много учиться, чтобы быстро освоиться с обычаями и историей Ашкараза, а также изучать язык и протокол.

Возможно, она наслаждалась бы обучением гораздо больше, если бы ее голова не была так занята своим мужем. Она думала только о нем. Его рассказ о детстве потряс ее. Быть в одиночестве, вдали от всех, лишенным дружбы и даже простого человеческого утешения — должно быть, это было ужасно.

После той первой ночи все было уже не так, как прежде, хотя секс был просто зажигательным. С тех пор как они вернулись во дворец, все изменилось, и они виделись только тогда, когда Тарик нуждался в ней физически. Постель была единственным местом, где они проводили время вместе. Они занимались любовью, и слова были не нужны, ничто не имело значения.

Тарик был очень одинок. Так что, возможно, все, что ему нужно, — это друг. Кто-то, с кем можно поговорить, кому можно довериться. Кто-то, кто не будет предъявлять к нему никаких эмоциональных требований. Она ведь могла это сделать, правда? Могла стать его другом?

— Я давно тебя ищу.

Она безошибочно узнала низкий, глубокий голос, который эхом разнесся по комнате, заставив ее вздрогнуть. Высокая мускулистая фигура Тарика заполнила дверной проем. Он взглянул на нее своими горячими золотистыми глазами, и у нее пересохло во рту, а щеки запылали.

Она знала этот взгляд. Он смотрел так, когда хотел ее. Часто среди дня, находя ее, где бы она ни была, беря ее за руку, ведя в свои комнаты или в какое-нибудь уединенное место, где раздевал и брал с неистовой страстью. После этого он молча одевался, разворачивался и уходил, возвращаясь к своим занятиям, явно удовлетворенный. У нее было ощущение, что в такие моменты он чего-то от нее хочет, что это не просто секс, но она не знала, что именно.