Повелительница сердца шейха - [31]

Что-то промелькнуло в его глазах, и снова она не смогла ничего прочесть.

— Ты так говоришь, как будто это всегда так. Не всегда, Шарлотта.

Она ждала, что он расскажет подробнее, но он молчал, и вдруг она все поняла. То, что она чувствовала — эту их связь, — он, должно быть, тоже почувствовал. И это было не совсем обычно.

«Вот почему ты опасна для него. И именно поэтому он опасен для тебя».

Шарлотта встретилась с ним взглядом и улыбнулась, не обращая внимания на легкий холодок в груди.

— Я ужасно неопытна, так ведь?

— Не имеет значения, йа амар.

— Почему ты меня так называешь? Я — не «твоя красавица» и не луна.

— Нет, это не так, — не согласился он. — Теперь ты — моя жена, и всегда будешь самой красивой. У тебя светлые волосы, и ты бледна как луна, Шарлотта.

От этих слов в груди потеплело. Никто и никогда не обращался с ней так нежно. Ей это понравилось — быть его луной. Ведь он — ее солнце.

— А что насчет тебя? — Шарлотта уставилась на него с внезапным любопытством. — Какими были твои родители?

По лицу Тарика пробежала тень.

— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, я почти не помню ее. Отец был очень строгим. Но не будем об этом сейчас. Мне нужно быть уверенным, что мой народ получит наследника, которого я им обещал.

Его губы накрыли ее губы, и больше не было никаких разговоров.

Они соединялись телами снова и снова, и она забыла обо всем, кроме безумной страсти.

После, когда начали сгущаться сумерки, шейх усадил ее на диван под пальмами и вручил бокал вина, а сам занялся приготовлением ужина. Потом они наслаждались восхитительной едой, а после Тарик умелыми руками развел костер, затем завернул Шарлотту в одеяло и привлек в свои объятия, и они долго разговаривали.

Он мало говорил о своей семье, зато с увлечением рассказывал о своем народе и своей стране, о планах сохранить процветание Ашкараза.

— Почему ты держишь границы закрытыми? — спросила Шарлотта после небольшой паузы в разговоре, обхватив руками кружку самого вкусного горячего шоколада, который она когда-либо пробовала. — Почему ты производишь на внешний мир впечатление злобного правителя?

Тарик встал, чтобы подбросить дров в огонь. На нем были только свободные черные брюки. Пламя играло на его широкой груди, вызывая непреодолимое желание прикоснуться к нему, но ответ на этот вопрос был очень важен для нее. Слишком важен, чтобы отвлекаться.

— Значит, ты не читала нашу историю? — спросил он, не отрываясь от своего занятия. — Именно это тебе было приказано сделать.

Шарлотта покраснела.

— Я знаю, и я читала. Но я начала с древних времен и не добралась до Новейшей истории Ашкараза.

— Все, что тебе нужно знать, написано в книгах.

В его тоне прозвучала нотка предостережения, резкость, которая заставила ее прищуриться.

— А ты сам не хочешь рассказать?

— Нет, — твердо сказал он.

Это был приказ шейха.

Шарлотта озадаченно посмотрела на него, но не стала настаивать, поскольку не желала нарушать воцарившуюся между ними гармонию. Ей нравилось сидеть рядом с ним, смотреть, как он что-то делает для нее, говорить с ним о всяких пустяках.

— Но почему нет? — осторожно спросила она. — Если мне суждено узнать это рано или поздно, то я предпочла бы услышать это от тебя.

— А что тут рассказывать? У моего отца была любовница-американка, семья которой очень хотела узнать секрет нашего богатства, поэтому она изо всех сил старалась выведать этот секрет у него. Но отец ничего ей не сказал. — Тарик посмотрел на Шарлотту поверх огня. — И тогда она обратила свой взор на меня. Мне было семнадцать лет, и у меня были причины злиться на отца. Поэтому я позволил ей соблазнить себя. А когда она спросила, откуда наша страна берет свои богатства, я рассказал ей о запасах нефти на севере.

— Ты ей рассказал? — нахмурилась Шарлотта.

— Я был влюблен в нее.

В глазах Шарлотты отразилось сочувствие и понимание, которых он не заслуживал.

— О, Тарик, — пробормотала она. — Мне очень жаль. Тебе было всего семнадцать.

— Я был достаточно взрослым и предал свою страну ради любви. Этого больше не повторится.

Пламя играло на ее красивом лице, придавая ему золотистое сияние.

— Но ведь это еще не все, не так ли? — тихо спросила она. — Это не вся история.

Откуда она это знала, Тарик не совсем понимал. Но это было не то, чем он хотел поделиться с ней.

— Нет ничего такого, что нельзя было бы узнать из книг в библиотеке, — сказал он и, обойдя костер, подошел к ней, все еще держа в руках кружку с горячим шоколадом, которую приготовил для нее.

Шарлотта откинула голову назад, поглядев на него снизу вверх.

— Почему ты мне ничего не рассказываешь?

Вопрос был таким простым, ее лицо таким честным и открытым. Тарику хотелось ответить. Рассказать правду о мучительном одиночестве своего детства. Как он нуждался в любви и сочувствии и как ему всегда отказывали в этом. Пока однажды он не сломался.

«Ты не можешь ей сказать. Шейх не должен показывать свою слабость».

Он знал это. Выучил свой урок, и выучил хорошо. Кэтрин, сама того не желая, стала его наставницей в этом деле.

Шарлотта нахмурилась, и у него возникло странное ощущение, что она может читать его мысли. Она поставила кружку на песок, запахнула плед, встала и шагнула к нему. Затем обняла, положила голову ему на грудь и затихла.