Повелительница молний - [6]

Тусклый мир озарился светом, словно луч солнца пробился сквозь серую пелену. Волк увидел женское лицо в ореоле вьющихся золотистых волос. У незнакомки была светлая кожа, чистая и нежная, как у ребенка, тонкий прямой нос и глаза необычного серого цвета. Удивительные глаза — лучащиеся, как звезды. Наверное, от них и исходил этот свет. И еще от знака на шее незнакомки — изумрудно-зеленого кольца, пронзенного белой молнией.

Маленькие теплые ладони легли легли на его грудь. Зазвучал голос, напевавший песню на незнакомом языке, мягком и мелодичном, словно созданном для того, чтобы на нем не говорили, а пели. Тепло медленно разливалось по всему телу, и вместе с ним входила в Орвиса чудная песня. Он по-прежнему не понимал ни слова, но за текущим подобно ручью напевом стали различаться картины, чужие и странные, но отчего-то манящие, притягивающие взор.

Он видел планету с единственным солнцем, медленно поднимающимся над горизонтом, и высокие могучие деревья — словно суровое лесное воинство, молчаливо застывшее на страже. Верхушки деревьев укрыты чем-то белым, и это же белое лежит под ногами — мельчайшие кристаллики льда, похожие на маленькие звезды. Если взять такую звездочку в руку, она тает на ладони… И были еще в его видениях бескрайние поля, и гордые замки на вершинах холмов, и люди в зеленых плащах, мчащиеся на четвероногих животных с развевающимися гривами. И звон сверкающих клинков, и отблески ночного костра, и россыпи незнакомых звезд в небе, и утренние зори с серебрящейся от росы травой — все было в этой песне, и Волк знал, что поет не голос, а чья-то душа — поет для него, князя Орвиса.

И он откликнулся на чудесную песню. Он начал петь сам об Ар-Кронне, о прекрасной Эде, о том, как разбиваются сверкающими искрами лучи двух солнц в причудливой игре фонтанов. Он вкладывал в свою песню все, что помнил и знал, и его воспоминания начали обретать краски и звуки. И он был то воином, тренирующимся до изнеможения в додзе, то юношей, тихо ступающим по темной галерее мимо портретов предков, то мальчишкой, летящем на воздушном змее над зелеными холмами. Он дрался на саях и слушал звуки лютни, он пил горячее сакэ и бросался обнаженным телом в белопенные волны прибоя. Он возвращался. Он снова хотел жить, босыми ногами ступать по холодной утренней росе, смеяться и плакать, любить и ненавидеть…

И когда он открыл глаза, мир вокруг был ярким и живым. Орвис заметил, что стены сложены из шероховатого коричнево-серого камня, и что над его постелью висит гобелен с каким-то витым узором. Он слышал, как в камине потрескивают дрова, видел пляшущие на стенах оранжевые отблески и с наслаждением вдыхал аромат горящих поленьев. Пение умолкло, но осталась та, кто пела — девушка с глазами цвета утренних звезд.

"Кто ты?" — спросил Волк.

Айли ликовала. Ей впервые удалось сложить Песнь — не песню, которую поют, а Песнь, которая пробуждает сердца. И она пробудила душу скааржского князя, погруженную ахурами в сон-небытие. Айли обратилась к Вандоре, делясь своей радостью, и ощутила взгляд Ведущей — учительница смотрела на свою ученицу и улыбалась, и Великий Замок улыбался ей. И молодой князь смотрел на нее, будто хотел что-то сказать.

Он сдержанный и молчаливый, этот князь Скаарж, но у него чуткое, отзывчивое сердце. Ведь он откликнулся на ее Песнь, хотя Айли об этом не просила. Сама не зная зачем, Айли ласково провела ладонью по его щеке. И он взял ее за руку и притянул к себе.

— Кто ты? — тихо спросил он.

— Айлиэринн, — ответила она. — Айли.

— Твое имя похоже на солнечный луч. Ты — посланница Айшви Солнечноликой?

— Нет, князь. Я — обычный человек.

— Значит, ты с какой-то волшебной планеты.

— Мою планету зовут Арусси. Она очень далеко… в другой Вселенной.

— Ты мне снишься. — Волк легонько сжал ее ладонь: — Но рука у тебя теплая, живая… Можно я подержу тебя за руку?

— Можно.

Он поднес ее руку к губам, целуя тонкие пальцы. И только тогда подумал, что делает. Он не должен был так делать. Ведь в Ар-Кронне его ждет Нирсана… "Но это всего лишь сон, — подумал Волк. — Скоро он развеется и уйдет". И понимая всю нелепость своей просьбы, попросил:

— Пожалуйста, не уходи.

Она мягко улыбнулась:

— Я еще приду.

— Ты не обманешь?

— Я никогда не обманываю… Вам надо отдыхать, князь.

Осторожно высвободив свою руку, Айли провела ладонями над его лицом. Из пальцев ее словно струился свет — ласковый, убаюкивающий. Глаза Волка закрылись сами собой, и он погрузился в глубокий целительный сон.

— 5-

В гостиной Волк застал дружинников, рассевшихся в кружок. Сердце гулко забилось в груди — незнакомка с солнечным именем была здесь же. Значит, то, что с ним произошло, не было сном. Айлиэринн. Айли… Она — не порождение его фантазии, а живая, настоящая. Вот Ристар обнимает ее отнюдь не братскими объятиями — воевода был в своем репертуаре. Волк ощутил легкий укол досады. Он не ревновал — как он мог ее ревновать… Но то, что Ристар ее обнимает, казалось Волку неправильным.

Дружинники поднялись навстречу, складывая руки в приветствии:

— С выздоровлением, князь Орвис.

— Ну что тут происходило, пока я валялся? — как можно более беззаботно спросил Волк, присаживаясь в общий круг.