Повелительница львов - [115]

Но теперь всё было кончено. Мои солдаты разбегались во всех направлениях. Принц Эдуард и я уселись на лошадей, дожидавшихся у подножия нашей колокольни. Таутонцы глазели на нас, будто мы привидения, а мы и в самом деле очень скоро могли стать привидениями. Меня охватило такое непреодолимое отчаяние, что в какой-то ужасный момент я едва не направила свою лошадь к месту заканчивающегося сражения. Но я вспомнила, кто я, каковы мои обязанности, первая из которых — заботиться о принце, и повернула свою лошадь в сторону Йорка. Я была полна решимости предотвратить захват короля йоркистами.

Но вернусь к битве и довершу свой печальный рассказ. Около двадцати тысяч солдат пали на поле сражения, не меньшее число было и раненых. Сопоставить это кровопролитие можно лишь с теми побоищами, которые учиняли турки, воюя против Венгрии и Сербии. Некоторые из моих знатных вельмож погибли. Графу Девонширскому удалось добраться до Йорка, но там он был схвачен и казнён. Граф Уилтширский, славившийся своим умением спасаться после поражения, сумел достичь Коккермаута, но там удача изменила ему, и он лишился головы.

Отсюда можно заключить, что йоркисты повсюду преследовали моих сторонников. Прежде всего они, разумеется, разыскивали короля и меня, но мы успели ускользнуть и сейчас, не щадя лошадей, скакали в сторону границы, чтобы укрыться в Шотландии. В объятиях Марии Гельдернской. Бушевал ветер, погода стояла отвратительная.

Честно сказать, я надеялась на радушный приём. Во всяком случае, нас беспрепятственно пропустили в Шотландию и, как только мы назвались, Препроводили в Линлитгоу, а оттуда в эдинбургский монастырь чёрных монахов[36]. Я видела в этом благой знак, ибо в мой предыдущий визит меня так и не пустили в столицу, но на этот раз Мария, видимо, решила оказать нам официальный приём. Поэтому меня особенно сильно поразили Последующие события. Мы все в ожидании королевы собрались в большом монастырском зале. Кроме короля, меня и принца Эдуарда тут были мои фрейлины, включая Байи, с трудом перенёсшую наше поспешное путешествие, а также Сомерсет, несколько бежавших с нами лордов и, конечно, Джон Комб. Собрались также добрые монахини, чтобы Приветствовать свою монархиню. Но наша группа находилась в самом центре.

Мария вошла как обычно в облаке золотых волос, в разлетающихся юбках, стряхивая грязь с сапожек. Естественно, я немало думала над тем, как вести себя во время второй встречи с этой сильной женщиной. В первый раз я предстала перед ней в роли просительницы, но уехала с надеждой вернуть себе своё высокое положение. И вот, спустя всего два месяца, я вновь перед ней, и всё в той же роли просительницы. Я подумала, что нужно как можно быстрее восстановить прежнюю близость между нами, поэтому при её появлении выступила вперёд с улыбкой и сказала:

   — Похоже, прелестная кузина, судьба не хочет, чтобы мы разлучались.

К моему смущению, королева шотландцев не улыбнулась в ответ.

   — В самом деле, ваша светлость, — сухо ответила она, — похоже, вы с судьбой не в ладах.

С этими словами она прошла мимо меня, сделала лёгкий реверанс перед королём, который как всегда очень смутно представлял себе, что происходит, и заметила:

   — Нам надо многое обсудить. Пока же вы найдёте убежище в этом монастыре. — Её взгляд облетел всю нашу группу и остановился на лице Сомерсета. Как и я, он улыбнулся, ведь прошло всего два месяца с тех пор, как он держал в объятиях эту ненасытную красавицу.

Однако и на него она посмотрела холодно.

   — Что до вас, милорд Сомерсет, то вы не заслуживаете никакого приветствия. У вас слишком длинный язык.

Я была глубоко встревожена столь высокомерным обращением, но сразу же поняла, что всё это неспроста. Едва королева удалилась в свои покои, я тотчас же послала за Генри Сомерсетом.

   — Происходит нечто такое, чего я не понимаю, — сказала я ему, — но это может нанести ущерб нашему делу. Вы оскорбили королеву шотландцев. Каким образом? В последний раз вы виделись с ней тогда же, когда и я.

Он был сильно сконфужен.

   — Ваша светлость, должно быть, я слишком возгордился своим успехом.

Она сказала, что у него слишком длинный язык.

   — Боже мой! — воскликнула я. — Вы хвастались, что спали с шотландской королевой?

   — Возможно. Навеселе.

   — Вы глупец и подлец, — вскинулась я. — Вполне вероятно, вы погубили наше дело. — И тут меня осенило: — А вы никогда не хвастались, что обладали мной?

   — Нет, нет, ваша светлость, — заверил он. — Вы моя королева.

Я сверкнула на него глазами, не зная, правду он говорит или нет. Но в тот момент меня больше всего беспокоил вред, который он мог нанести моим отношениям с Марией. Я послала служанку с просьбой об аудиенции, но удостоилась её лишь через двадцать четыре часа. Всё это трудное для меня время король Генрих был совершенно счастлив. Он находился в монастыре, и его интересовали только молитвы и духовенство; он тут же снискал большую популярность среди монахинь.

К моему облегчению, Мария приняла меня одна, полностью одетая, стоя у камина, причём не в своей спальне, а в примыкающей к ней комнате, откуда через открытую дверь я могла видеть спальню. Это было неподходящее время для утончённого выяснения отношений.