Повелительница лабиринтов - [72]

 Вместо ответа, сознание достало из памяти вновь Василия, но уже в другой раз, когда их пришли раскулачивать Советы, она была дома, а он прискакал от родителей, где помогал молотить зерно на базу. Да только ничего он поделать не смог ни сам, ни братья его со свекром, что прибежали вслед за ним. Власть тогда пришла красная и кровавая. От нее было уже не спастись. С ней оставалось лишь ужиться, как с ненавистной свекровью, с которой и жить невозможно, и избавиться нельзя.

 Другое дело, белые.  Те, что пришли перед коммунистами. Тогда, когда они пришли к ее отцу в курень, долго гутарили  о чем-то с ним, а потом вместе с ее братьями нагрузили арбу мешками с зерном и разным провиантом для казаков.  Утром, часа в четыре, братья впрягли в арбу волов. А отец поцеловал в лоб, перекрестил ее и отправил свою дочь старшую, Зинаиду, под Ростов вместе с казачьим обозом вдогонку отступавшей армии. Сколько годков ей было тогда? Только четырнадцать лет стукнуло! Зинаида вспомнила ту дорогу длиною в десять дней по бескрайним степям вдоль Дона. Ее, тогда юную, но уже статную, девицу, с косами в руку до поясницы и грудью, что не смотря на завидный размер не требовала лифчика из-за своей упругости, отпустили одну вместе с казаками.

 Обратно, домой в хутор возвращалась уже не одна, а с Митричем , соседом по ее хутору, и еще двумя казачками с соседнего хутора. Как только арбу разгрузили, так и добавили ее вместе с волами в тот маленький обоз из пяти  пар волов, которым управлял старый казак. Как ее, молодую, что называется «в соку» девицу не тронули казаки в пылу войны, когда кровь вокруг лилась рекой, она и сейчас понять не могла.  А ведь голодные на женщин были воины, да и смерть вокруг гуляла свободно, словно дикая кобылица в степи. Но не тронули молодую видную казачку с маленького хуторка. Значит, честь была у них, потому знали ей цену, не допуская силой ее отбирать у более слабых, чем они. Не тронули ее и фашисты, они хоть оккупантами пришли на ее Дон, но тронули: ни ее, ни  Настеньку, А красные криком кричали об их зверствах.

 А уж как коммунисты их с Васей раскулачили, то погрузили они весь свой скарб на соседскую подводу. Впрягли в нее свою последнюю пару коней. Ту,  что сердобольная власть им оставила то ли на проживание, то ли для выживания. Да и подались всей молодой семьей в город начинать новую жизнь, раз в привычной сельской на станице им не осталось места, чтобы более уж не искушать судьбу свою и детей.

 Долго тогда им пришлось скитаться по съемным сараям и подвалам, пока наступил тот день, когда Василий прибежал домой радостный и возбужденный.  Подхватил он на руки деток: Михаила и Настеньку - они тогда еще совсем малышами были. Потом взял ее под руку, и ничего не говоря и объясняя, зашагал торопливо с ней, такой весёлый и уверенный, на соседнюю улицу, чтобы привезти к сараю в глубине одного из дворов, который с той поры стал домом ее семьи. Вот уж двадцать три года минуло, как Василий перестроил сарай под жилой дом.

 Уже десять лет, как они с Васей выплачивают ту часть своего дома, которая по договору с жилкоммунхозом осталась за государством. Да видно, теперь уж одной, ей не выплатить этой доли. А может, без Василия не нужен этот дом? Дети давно разлетелись, словно птицы, а Василия уже не будет рядом, как не будет на ее плечах больших горячих рук поверх распущенных волос.

 Внезапно Зина забеспокоилась, услышав, как ходики в гостиной прокуковали десять. Где же Наточка?  Ах да, поезд приходит после одиннадцати, она же в телеграмме писала. Память стала подводить. А вот когда они перед войной переехали  из станицы в Луганск, ей Вася завидовал. Она тогда с легкостью запоминала целые страницы из книг, которые удавалось прочесть в свободные минуты. А ему трудно давались бухгалтерские отчеты в жилищной конторе, куда устроился счетоводом. А после войны и вовсе, сказалась его контузия в 43-м, стал забывать многие обычные дела и события. Но Зинаиду это не очень беспокоило. Главное, что Вася вернулся живым и невредимым, чего нельзя сказать о многих и многих женщинах, которые остались совсем без мужчин в семье.  А ее Вася всю войну прошагал рядовым пехоты, все четыре страшных года.

 Да, тогда война пощадила ее, и вернула Василия домой. А теперь вот, обошлась с ней жестоко. Не думала и не гадала Зина, что, не успев дожить шестой десяток, ей придется вдовствовать. Конечно же,  она кроме Васи никого из мужчин рядом с собой даже в мыслях представить не может. Хотя многие мужчины еще заглядываются на ее казачью стать, да и коса ее вокруг головы еще в три кольца укладывается, хоть седина и осветлила  ее темно- каштановые косы, которые так любил Василий.

 Зинаида вдруг встрепенулась, вспомнив, что на похороны нужны платки и нарукавные повязки поминальные. Подошла к своей кормилице: швейной машинке немецкой марки Зингер. Присела за нее и вновь замерла, сдерживая слезы, которые пытался выдавить комок, застрявший в горле.  Потом уткнулась головой в руки, что положила  на ровную поверхность сложенной  машинки, прямо поверх кружевной накидки, и, уже  не стесняясь, в голос зарыдала, давая волю накопившейся в груди боли.