Повелитель моря - [170]

— Пусть ваша дочь принесёт мне в комнату вина, а вы закажите для меня новый тюфяк и проследите, чтобы его набили хорошим сеном! Вечером занесёте чистое бельё и если желаете, чтобы к этим монетам добавилась ещё одна, сообщите мне имена этих сеньоров.

— Щедрость вашей милости сравнима с его благородством, но как мне узнать имена сеньоров, которых я видел лишь раз в жизни? — забрав монеты, всплеснул руками толстяк.

— Это ваша забота, — бросил аристократ, поднимаясь. — Но вечером я должен знать их имена, даже если вам придётся бегать по городу в поисках этих сеньоров.

Лоренсо, поглощавший кукурузные лепёшки и вино у соседнего столика, увидев, что его сеньор встал из-за стола, заторопился и стал запихивать в рот последнюю лепёшку большими кусками. Заметив это, Себастьян остановил его и направился к лестнице.

Вернувшись в комнату, гранд подошёл к окну и приподнял занавес. Дождь падал с неба стеной. Сквозь его серую пелену город казался унылым и пустым — лишь крайняя необходимость могла выгнать на улицу какого-нибудь бедолагу из укрытия. Затаившись, жители Белиза ждали, когда солнце пробьётся сквозь тучи и примется сушить землю.

Ожидать дочь трактирщика долго не пришлось. Осторожно постучав, она вошла, прижимая к себе кувшин с вином и опустив черноволосую голову.

— Ваша милость просил вина, — звонкий голос девушки не выказывал смущения.

— Поставь на стол и подойди, — приказал гранд, опершись о стену и сложив на груди руки.

Лусия послушно отставила кувшин и приблизилась, не поднимая головы.

— Твой отец говорил мне, что ты слышала, как три сеньора обсуждали сеньориту Исабель. Повтори мне, что они говорили, — строго потребовал аристократ.

— Я слышала не так уж много, ваша милость. Лишь то, как один из сеньоров сказал: «Не знаю, как он этого добился, но сеньорита Исабель совсем потеряла голову и опустилась до того, что открыто проявила приязнь этому торговцу!» — подражая неизвестному мужчине, продекламировала Лусия.

— Ты знаешь, как звали того сеньора, который это сказал? — оживился дон Себастьян.

— Нет, ваша милость. Но один из них спросил его: «Откуда вам это известно, сеньор Алонсо?» — вновь изменив голос, передала слова другого незнакомца девушка.

— Алонсо, говоришь? — задумчиво повторил дон Себастьян, перебирая в уме имена всех известных ему местных идальго, в полной уверенности, что он не так давно слышал это имя.

— Да, ваша милость, Алонсо, — с готовностью подтвердила Лусия.

— А что он ответил, ты слышала? — аристократ ухватился за слова девушки, словно утопающий за спасательный линь.

— Да, ваша милость. «Я сам слышал, как сеньорита Исабель обсуждала это со своей дуэньей, сеньор Маркос, когда сопровождал их с мессы», — с завидным усердием передала интонации таинственного сеньора Алонсо дочь трактирщика.

— Что за этим последовало?

— Прошу вашу милость простить меня, но мне больше нечего сказать — их милости возомнили, что я подслушиваю и сильно осерчали. Если бы не вступился сеньор Фернандо, они бы меня точно поколотили! — Лусия виновато втянула голову в плечи.

Услышав имя «Фернандо», Себастьян напрягся:

— О каком сеньоре Фернандо идёт речь?

— Ну как же?! О его милости идальго Фернандесе, — всплеснула руками девушка и заметно повеселела.

«Похоже, от визита к коммодору мне всё же не отвертеться», — пронеслось в голове у дона Себастьяна. Он вытащил из кошелька несколько мараведи и протянул дочери трактирщика:

— Это тебе за лицедейство. А теперь иди вниз и найди там моего слугу Лоренсо. Скажи ему, что я его жду.

— Да, ваша милость. Премного благодарна, ваша милость, — Лусия зажала монетки в ладошке и, низко кланяясь, попятилась к двери.

Когда в комнату вбежал запыхавшийся Лоренсо, дон Себастьян потребовал подать ему перевязь, плащ и шляпу. Одевшись, приказал слуге следовать за ним.

* * *

Спускаясь в зал, аристократ заметил за одним из больших столов солдат в тёмно-синих колетах. До него донеслись громкий гогот и нестройное пение. Остановившись, он прислушался, всматриваясь.

«… А змеюка суруруку тяп солдатика за руку,

И солдатик тот сомлел да надолго заболел.

Вот такая эта сука, та змеюка сурурука![161]» — разнеслось по трактиру.

Немногочисленные посетители, слушавшие песню, одобрительными выкриками подбадривали поющих.

«Вот так же громко, наверное, солдаты в воскресную ночь обсуждали и другие подробности экспедиции и боя», — задумался дон Себастьян.

Разглядев среди пехотинцев знакомые лица, он направился к ним. Солдаты прекратили петь и поднялись. Капитан-лейтенант махнул рукой, разрешая им снова сесть и, напустив на себя добродушия, поинтересовался:

— Это кого же Господь одарил талантом стихоплётства?

Не сговариваясь, пехотинцы дружно посмотрели на смутившегося под внимательным взглядом гранда Педро Гомеса — абордажника с «Победоносца». Польщённый вниманием офицера, Педрито — так уменьшительно-ласково звали его товарищи за невысокий рост — поднялся и, ударив себя кулаком в широкую грудь, горделиво гаркнул:

— Меня, ваша милость!

Дон Себастьян с едва заметной улыбкой бросил на стол несколько мараведи и, поискав глазами трактирщика, крикнул:

— Сеньор Сандро, пива поэту! — и под одобрительные возгласы солдат, махнув слуге, вышел на улицу.