Поведай мне свои печали… - [4]

— Лестер, — произнес Вильбур, — не забудь записать…

Я ушел в дом. Этого я переварить не мог.

На улице уже собралась целая толпа — Джейк Эллис, мусорщик, и Дон Майерс, хозяин «Веселого мельника», и множество других. И там же — ее оттирали кому не лень, а она все равно высовывалась — крутилась вдова Фрай. Люди как раз шли в церковь, ну и останавливались по пути поглазеть, потом топали дальше, но на их месте тут же появлялись другие, и толпа нисколько не редела, а, напротив, росла и росла.

Я пошел на кухню и опрокинул свою стопку, вымыл посуду и опять задумался, чем бы покормить Вильбура. Хотя в данный момент он, судя по всему, не слишком-то нуждался в еде.

Потом я перешел в комнату, сел в кресло-качалку и скинул с ног сапоги. Я сидел в качалке, шевеля пальцами ног и размышляя о том, что за дикая у Вильбура привычка надуваться печалью вместо доброго алкоголя.

День выдался теплый, а я притомился, и покачивание, должно быть, навеяло на меня дремоту, потому что я вдруг очнулся и понял, что не один. Я не сразу увидел, кто это, но все равно знал, что в комнате кто-то есть.

Это оказалась вдова Фрай. Она надела свое воскресное платье — после стольких-то лет, когда она проходила мимо по противоположной стороне улицы, словно вид моей халупы или мой собственный вид могли осквернить ее зрение, — после стольких-то лет она явилась ко мне, разодевшись и сияя улыбкой! А я сижу себе похмельный и в одних носках.

— Сэмюель, — сказала вдова Фрай, — не могу не поделиться с тобой. По-моему, твой мистер Вильбур — просто чудо…

— Он пришелец, — ответил я. Я едва-едва проснулся и был еще порядком не в себе.

— Какая мне разница, кто он! — воскликнула вдова. — Он джентльмен, преисполненный такого сочувствия… Ни капельки не похож на жителей этого ужасного города.

Я вскочил на ноги, не зная, в сущности, что предпринять. Она застала меня врасплох, в самом что ни на есть непрезентабельном виде. Уж кого-кого со всего белого света я мог ждать к себе в гости, только не ее. Я чуть не предложил ей выпить, да хорошо — в последнюю секунду опомнился.

— Вы что, говорили с ним? — спросил я, заикаясь.

— И я, и все остальные, — сказала вдова Фрай. — Он такой обаятельный! Поделишься с ним своими заботами — и они вроде как улетучатся. Там целая уйма народу ждет своей очереди.

— Ну что ж, — сказал я ей, — рад слышать это от вас. Но как он выдерживает такую нагрузку?

Вдова придвинулась поближе ко мне и снизила голос до шепота.

— По-моему, он изнемогает. Я бы сказала… я бы сказала, что он в состоянии опьянения, если бы не боялась его обидеть.

Я быстренько взглянул на часы.

— Мама родная! — вырвалось у меня.

Было уже почти четыре часа дня. Вильбур просидел там шесть или семь часов подряд, поглощая без разбора все печали, какие только мог предложить ему этот городишко. Сейчас он, дело ясное, насосался до самых бровей.

Я кинулся к двери — и точно, Вильбур сидел на крылечке, слезы текли у него по лицу, и слушал он не кого-нибудь, а Джека Риттера, — а враля нахальнее, чем старина Джек, не встретишь ни в нашем округе, ни в соседних. Он, наверняка, выкладывал Вильбуру чистый бред, который выдумывал сходу.

— Извини, Джек, — бросил я, поднимая Вильбура на ноги.

— Но я как раз говорил ему о том…

— Ступай домой! — цыкнул я на него. — И остальные тоже! Вы его вымотали до упора…

— Мистер Сэм, — признался Лестер, — как я рад, что вы пришли. Меня он совсем не слушался.

Вдова Фрай придержала дверь, и я втащил Вильбура в дом и положил его на свою кровать, чтобы он проспался. Вдова подождала меня на крылечке.

— Знаете что, Сэмюель, — сказала она. — Я приготовила на ужин цыплят. Их у меня больше, чем я могу съесть одна. Не хотите ли зайти и составить мне компанию?

Я просто онемел на мгновение. Потом покачал головой.

— Спасибо за приглашение, только я должен последить за Вильбуром. На робота он — ноль внимания.

Вдова была разочарована.

— Может, как-нибудь в другой раз?

— Да, как-нибудь в другой раз.

Когда она удалилась, я вышел снова и пригласил в дом Лестера.

— Ты можешь сесть, — спросил я, — или должен стоять?

— Я должен стоять, — ответил Лестер.

Тогда я успокоился — пусть стоит, — а сам сел в качалку.

— Что ест Вильбур? — спросил я. — Он, наверное, проголодался.

Робот раскрыл дверцу посередине груди и достал странного вида бутылочку. Он встряхнул ее, и я услышал, как внутри что-то задребезжало.

— Вот его пища, — сказал Лестер. — Он принимает по бутылочке в день.

Лестер уже собирался отправить бутылочку обратно, как из дверцы выпала тугая объемистая пачка. Робот нагнулся и подобрал ее.

— Деньги, — пояснил он.

— Значит, у вас там тоже есть деньги?

— Эти нам дали, когда мы прошли обучение. Стодолларовые купюры.

— Стодолларовые!..

— Иначе получилось бы слишком громоздко, — учтиво ответил Лестер, запихнул деньги и бутылочку обратно вглубь груди и защелкнул дверцу.

Я сидел, как в тумане. Стодолларовые купюры!..

— Лестер, — посоветовал я, — не следовало бы, пожалуй, показывать эти деньги кому попало. Неровен час, попробуют отнять.

— Знаю, — ответил Лестер. — И держу при себе.

Он похлопал себя по груди. Такой хлопок без труда снес бы человеку голову с плеч.