Потрясающий мужчина - [3]

До прихода гостей отец пытался поменять местами две карточки. Он предпочел бы флиртовать с моей красивой подругой Элизабет, а не опекать мать Бенедикта. Но моя мать твердой рукой вернула карточку «Нора Виндрих» к карточке «Виктор Фабер». Таким образом, «поколение гурманов», как выразился господин Энгельгардт, собралось на одном конце стола.

На другом конце праздничного застолья сидела я — как официальный виновник торжества. По левую руку от меня — Элизабет и Петер, все мы — представители поколения молодых дизайнеров. По правую руку — Бенедикт. Потом моя сестра Аннабель и лучший друг Бенедикта Нико. Но я больше прислушивалась к разговорам на другом конце стола, где мои родители беседовали с матерью Бенедикта.

Именно она была — негласно конечно — главным гостем. Госпожа Виндрих — учительница немецкого языка в реальном училище, ей шестьдесят один год. Не стану утверждать, что седая стрижка с челочкой делает ее моложе, но она женщина очень прогрессивных взглядов. Она находит правильным, что мы живем не расписавшись, и убеждена: чтобы любить друг друга, не нужно спрашивать разрешения у государства. Главное, считает она, что женщины в наше время имеют профессию и сами зарабатывают деньги. Домашних клуш она не выносит. Мать Бенедикта всегда ходит в брюках. Она свой в доску парень, легко находит общий язык с Бенедиктом и дочерью Меди. Меди старше Бенедикта. Она тоже живет под Франкфуртом, но я с ней пока не знакома. Мать Бенедикта я знаю со времени ее последнего визита в Мюнхен, но мои родители увидели ее сегодня впервые.

Моя мама задалась целью произвести впечатление на фрау Виндрих. Несмотря на свои пятьдесят четыре года, она питает огромное уважение к учителям. Мама оказалась молодцом. Она надела свое самое скромное платье — темно-синее, с закрытым воротом, на котором лучше всего смотрится золотое колье. На матери Бенедикта был облегающий черно-зеленый с люрексом топ, широкие черные, под атлас, брюки и крупные янтарные бусы. Подчеркнутое восхищение, с которым моя мать расхваливала эти бусы, не оставляло сомнения, что мамино колье намного дороже.

Отец тоже был в ударе. Он галантно задал свой коронный вопрос:

— Откройте нам секрет, каким стихийным бедствием могли бы стать вы, госпожа Виндрих?

Она со смехом ответила:

— Это надо спросить у Бенедикта, способна ли я на это. Бенедикт, тот сошел бы за ураган, но в хорошем смысле! Он уже в детстве был настоящим вихрем! — Бретельки верхней части ее туалета, собранной над грудью на резинке, соскальзывали каждый раз, когда в пылу разговора она начинала размахивать руками.

Да, в том, что Бенедикт — ураган в хорошем смысле, я убеждена. Он солнечный глаз урагана. Все вокруг него может стоять вверх ногами, но Бенедикт никогда не позволит испортить себе настроение. У него дар решать все проблемы пожатием плеч и улыбкой.

— У каждого своя манера ввергать себя и других в катастрофы, — пояснил отец. При этом лицо его ясно доказывало, что лично он застрахован от любой неприятности.

Мама, как водится, объявила, что, хотя она и землетрясение, но землетрясения случаются крайне редко, и по сути она вполне добродушный человек. Отец всегда утверждает, что мама подстраивается под любое мнение, высказанное громче, чем ее собственное. При посторонних заявлять такое ему строжайше запрещено, поэтому он произнес:

— Аннелиза в роли землетрясения — тут даже люстра закачается!

Тем не менее мать бросила в его сторону предостерегающий взгляд и воскликнула, чтобы перевести разговор на другую тему:

— Виола, я сгораю от любопытства: как ты отнесешься к нашему сюрпризу?! Но мы вручим его позже, после десерта! — затем она последовала на кухню, к госпоже Энгельгардт. Моя мать не умеет готовить, и, слава Богу, Дорис Энгельгардт вызвалась блеснуть своими кулинарными талантами.

Господин Энгельгардт пошел за ней.

— Сиди, Виктор, я позабочусь о вине, — сказал он моему отцу.

Бенедикт вскочил, убрал упавшую прядь со лба, согнул в локте левую руку и с поклоном предложил свои услуги в качестве младшего официанта. Однако он не понадобился. Я тоже не сидела без дела, позволяя окружающим отмечать свое торжество.

Элизабет наконец решилась объявить во всеуслышание, что она была бы климатической катастрофой. Ледниковый период. Это как раз для нее! Элизабет такая холодная! Месяц назад она рассталась со своим другом, терапевтом. Он якобы начал требовать от нее извращений: чтобы она приходила к нему домой и перед сексом гладила его постельное белье или ползала с тряпкой по кухонному полу. Элизабет говорит, что она не мазохистка. Уж лучше дать обет безбрачия. Ей не нужен мужчина в качестве доказательства собственной привлекательности.

Элизабет переадресовала вопрос Петеру. Петер молчаливый, но зато самый симпатичный на нашем курсе. Он объявил:

— Я не отношусь к числу ярких природных катаклизмов, я всего лишь бытовая неурядица. — Все засмеялись над его словами.

Отец продолжал очаровывать мать Бенедикта. Он поведал ей, что господин Энгельгардт — его друг и коллега и что чета Энгельгардт — самые тонкие знатоки вин и гурманы, которых он когда-либо встречал. Можно было подумать, что он общается исключительно с гурманами и ценителями вин.