Потрясающий мужчина - [2]

Через двадцать минут сияющий Бенедикт вышел из кабинета Цирмана. Цирман, тоже улыбаясь, попрощался с ним за руку. Потом он заметил меня, и улыбка сошла с его лица.

— Я хотела бы забрать реферат Элизабет Лейбниц с третьего курса, она заболела, — зачастила я скороговоркой.

— Как ваша фамилия? — спросил Цирман фельдфебельским тоном, который считал единственно возможным по отношению к женщинам в деловой обстановке.

— Виола Фабер.

Так Бенедикт узнал мое имя. Уходя, он улыбнулся мне.

Не прошло и минуты, как Цирман отыскал реферат Элизабет с хорошей отметкой, пометил на карточке, кому отдал его, и я вышла. У лифта меня ждал Бенедикт. Он полюбопытствовал, учусь ли я у Цирмана, расспросил о нем, сказал, что не знает никого на нашем отделении, потому что сам с архитектурного. И в завершение пригласил меня отпраздновать удачный день чашечкой кофе в студенческой столовой. Он только что получил место ассистента у профессора Цирмана.

Я рассказала все, что знала о преподавателях нашего отделения. За третьей чашкой кофе мы выяснили, что оба не из Мюнхена. Мы выросли в восьмидесяти километрах друг от друга: он к северо-востоку от Франкфурта, я — к юго-западу. К моменту нашего знакомства он пять лет жил в Мюнхене, а в институт поступил только после подготовительных курсов. Я к тому времени жила здесь уже девять лет — мои родители переехали в Мюнхен, когда мне было пятнадцать.

— Когда ты снова будешь в институте? — спросил на прощание Бенедикт.

— Завтра в то же время, — ответила я не раздумывая.

На следующий день мы простились так же.

Через неделю после нашего знакомства я привела Бенедикта домой. Я знала, что этим вечером все свершится, поэтому утром купила шелковые трусики и шелковый лифчик. От волнения я забыла снять ярлычок с ценой. Бенедикт заметил его и сказал:

— Хорошая покупка, я тоже выбрал бы эти трусики.

Все, что с другими повергло бы меня в смущение, с Бенедиктом было естественно и весело. Казалось, мы всегда знали друг друга.

И все, что происходило до Бенедикта, было забыто. Ничего значительного, впрочем, до Бенедикта и не было. Раньше мне как-то все время не везло в любви.

Томми, так называемый первый мужчина в моей жизни (мне было тогда шестнадцать с половиной, ему восемнадцать), бросил меня из-за женщины постарше — ей стукнуло девятнадцать. Томми был помешан на «зрелых женщинах». Я не выдержала конкуренции.

Вторым был Клаус, мне тогда исполнилось восемнадцать, ему двадцать. Клаус оставил меня ради более молодой и неиспорченной, как он выразился. О нем я ни капельки не грустила: в постели он вел себя как дровосек с завязанными глазами. Долби себе — и рано или поздно попадешь женщине в то самое место между ног.

Инго, мой третий, ушел от меня, потому что решил выяснить, не «голубой» ли он. Недавно мне кто-то рассказал, что он до сих пор так и не прояснил для себя этот вопрос до конца.

Потом был Марсель (по документам он Макс), с этим я провела четыре года. То есть встречались мы довольно редко, это был почти телефонный роман. Марсель вспоминал обо мне, чтобы пообсуждать, что на этот раз сказал о нем его терапевт. Про меня терапевт сказал, что я не гожусь для Марселя. Я пыталась внушить Марселю, что это терапевт не годится для него. В конце концов я смирилась с мыслью, что его терапевт не годится для меня. Тем не менее я никак не могла окончательно порвать с Марселем, потому что наша связь толком не начиналась. Марсель регулярно звонил мне, чтобы рассказать о других женщинах, которые бегали за ним. Когда, познакомившись с Бенедиктом, я рассказала о нем по телефону Марселю, тот пожаловался, что я невнимательна и не могу сконцентрироваться на его проблемах. А когда спустя несколько недель Марсель вдруг соизволил без предупреждения нанести мне визит (я как раз вставляла в рамку фотографию Бенедикта), он даже не поинтересовался, кто это. Притом что Бенедикт, со своими сияющими голубыми глазами, в миллион раз привлекательнее Марселя.

Это мое бесславное прошлое. Накануне своего знакомства с Бенедиктом я уже позабыла, что такое мужчины.

Бенедикту сейчас двадцать восемь, а мне двадцать пять. Мы знакомы тринадцать месяцев, живем вместе полгода и еще ни разу не ссорились! На следующей неделе мы уезжаем. Я порой не в силах поверить в свое счастье.

Мой отец нашел для Бенедикта потрясающее место — со следующей недели Бенедикт будет работать в строительной фирме моего дяди Георга.

Вскоре и я стану там же дизайнером по интерьеру.

А еще — об этом можно только мечтать! — у нас будет дом с садом. Мы решили жить у матери Бенедикта, ее дом расположен в тридцати минутах езды от фирмы дяди Георга!

Счастье улыбается нам!

Торжественный ужин состоялся в последнюю субботу августа. Из-за жары ни у кого не было особого аппетита. Поэтому после закуски все занялись разговорами.

Наша компания состояла из одиннадцати взрослых и одного ребенка. Я купила синие с золотом карточки по числу гостей и бирюзовой краской вписала в них кисточкой имена. Мой отец, само собой разумеется, занимал почетное место в торце праздничного стола. Слева от него сидела мать Бенедикта, госпожа Нора Виндрих, рядом с ней друг отца, господин Энгельгардт. Справа от отца сидела госпожа Дорис Энгельгардт, завоевавшая первое место в соревновании кулинаров-непрофессионалов. Около нее — моя мать, которая пожелала сидеть возле двери. Приготовив изысканное угощение из семи блюд, поневоле будешь все время бегать на кухню.