Потребление - [2]
«Ликвидация»
Вечно второй телеканал «Россия» в конце 2007 года неожиданно стал по-настоящему первым - 14-серийный фильм Сергея Урсуляка «Ликвидация» можно считать ключевым событием в отечественном масскульте последних лет. История о противостоянии властей и бандитов в послевоенной Одессе собрала рекордные зрительские рейтинги. DVD с сериалом уверенно занимает первые места в топах продаж соответствующих магазинов. Фамилия главного героя - Гоцман - уже сейчас не менее знаменита, чем фамилия Жеглов. Иными словами - есть все основания считать «Ликвидацию» тем самым общенациональным художественным продуктом наподобие «Семнадцати мгновений весны» или того же «Места встречи», при том что еще в девяностые утвердилась точка зрения, согласно которой общенациональный продукт невозможен в условиях, когда количество телеканалов исчисляется десятками, а интеллектуальная мода требует вообще не смотреть телевизора. «Ликвидация» продемонстрировала, что если сериал того стоит, то любая теория будет вынуждена отступить, и можно прекращать разговоры о невозможности общенационального продукта и об интеллектуалах, которые никогда не включат телевизор.
О секрете успеха «Ликвидации» критики и комментаторы за последние недели написали много правильных слов - и о захватывающем сюжете, и об актерской игре (среди исполнителей главных ролей в «Ликвидации» - обладатель Золотой пальмовой ветви Каннского фестиваля 2007 года за лучшую мужскую роль Константин Лавроненко), и о «несериальном» бюджете фильма (стоимость некоторых серий доходила до миллиона долларов). Многие обращают внимание и на всемирную тенденцию, в которую ложится и фильм Урсуляка: сейчас во всем мире модно смотреть сериалы, один «Лост» чего стоит.
Но есть еще одно важное обстоятельство. Среди наиболее успешных телепроектов последнего года-полутора большую часть составляют (и «Ликвидация» в том числе) фильмы о советской жизни двадцатых-сороковых годов - «Завещание Ленина» по Шаламову, «В круге первом» по Солженицыну, «Мастер и Маргарита» по Булгакову, «Штрафбат» и «Диверсант» по произведениям современных авторов. Наверное, это уже стоит считать тенденцией - отечественная телекиноиндустрия наиболее уверенно чувствует себя только при соприкосновении с тем русским языком, который уже переварен очень серьезной (да прямо скажем - великой) литературой. С тем языком, который можно считать состоявшимся явлением и которого давно нет.
Наверное, когда-нибудь найдется в российском масскульте гений, который сумеет перевести и современную русскую речь на киноязык - пока же высшим достижением отечественного массового искусства остается «Ликвидация», которая, конечно, всем хороша, но сама по себе - просто милое ретро.
Вельчев
Суд молдавского города Окница оправдал за недостаточностью улик 22-летнего Игоря Вельчева, которого обвиняли в убийстве репортера российского телеканала НТВ Ильи Зимина. Когда Зимин был обнаружен мертвым в своей квартире, коллеги покойного, следуя многолетней привычке, говорили об опасности профессии, о смелых расследованиях Зимина; телеканал НТВ обещал выплатить крупное вознаграждение тому, кто укажет на заказчиков и исполнителей расправы. Очень быстро, однако, трагически-торжественный тон сменился всеобщей растерянностью: следствие выяснило, что убийство не было связано с профессиональной деятельностью погибшего, а бытовая сторона преступления оказалась обусловлена теми особенностями личной жизни Ильи Зимина, которые в России не принято обсуждать публично. Подозреваемый - гастарбайтер-молдаванин Вельчев, которого Зимин накануне гибели сам привел к себе домой, к тому времени уже успел уехать на родину, и российской стороне так и не удалось убедить молдавских коллег выдать Вельчева России.
Все улики были не в пользу Вельчева. Он и сам не отрицал, что был дома у Зимина и даже толкнул его: по версии обвиняемого, тележурналист неудачно упал на пол и разбил себе голову. Суд с доводами Вельчева согласился, обвиняемый был выпущен на свободу прямо в зале суда, в деле об убийстве Зимина других подозреваемых нет.
Надеюсь, молдавский суд не сильно обидится, если прочитает эту заметку, но в России мало кто верит в справедливость этого оправдательного приговора. Довод «он упал сам» против украденных у Зимина вещей, которые обнаружили у Вельчева, выглядит весьма бледно. Иными словами, очень велика вероятность того, что молдавский суд принял заведомо нечестное решение, которое на русский язык переводится просто - «С Дона (ну или с Днестра) выдачи нет».
Система международных договоренностей о взаимной выдаче преступников - такое же дышло, как закон в неправовом государстве. В зависимости от желания одной из сторон, невиновный может быть выдан, виновный - напротив, прожить остаток жизни на свободе и в комфорте. Такой порядок вещей, может быть, и имеет свои достоинства (Россия, в конце концов, тоже не любит выдавать «своих сукиных сынов» - см., например, опыт Андрея Лугового), но он и чреват дополнительными проблемами. «Модель Рамона Меркадера» (внесудебные расправы на территории чужого государства - например, убийство Яндарбиева в Катаре) разве не из этой системы происходят? И может быть, именно молдавским судьям мы будем должны сказать спасибо, когда завтра Лугового убьет британский агент, а того же Вельчева - какой-нибудь сотрудник службы безопасности НТВ.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.