Потому что ты мой - [93]

– Наконец-то, – добавляет Элис.

Грейс торопливо продирается через медицинский жаргон: ага, смерть произошла в результате внутренних повреждений. Это и так известно. Она принимается проматывать токсикологический отчет. Вспоминает вторую пустую бутылку из-под вина. Так напилась Ли или нет?

Скользя взглядом по странице, Грейс натыкается на цифру, которой страшилась больше всего: в момент гибели концентрация алкоголя в крови Ли достигала ноль целых шестнадцать сотых.

– О нет, только не это… – шепчет она.

– Ну что там? – Ноа заглядывает ей через плечо. – О-хо-хо…

– Да. Все верно, Ли была пьяна. – Грейс передает телефон Кэрол и Элис. Такой уровень означает, что Ли высосала, считай, целую бутылку. Из-за того, что Грейс ушла в дом, Ли вновь взялась за старое. Из-за того, что Ли взялась за старое, она осушила целую бутылку вина. Из-за того, что Ли опьянела, она полезла среди ночи на гору и разбилась насмерть.

– Ли нажралась в хлам. О боже! Это я во всем виновата. – Грейс закрывает лицо руками.

Элис и Кэрол, перешептываясь, перечитывают письмо.

– Послушай, не надо так. Ты ни в чем не виновата. – Ноа приобнимает Грейс за плечи, но это не в силах ее утешить.

До чего же сильно Ли убила новость о Ноа и ребенке, раз она решила вернуться к пьянству, думает Грейс. Кэрол и Элис наконец кладут телефон и с сочувствием смотрят на нее.

– Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, верно? Больше никакой неопределенности и загадок. Ли была выпившей. – Элис крутит в пальцах ножку бокала.

– И это объясняет, почему Ли упала, – добавляет Кэрол. – Ну хоть это не самоубийство.

– Мы до сих пор этого не знаем. – Грейс откидывается на спинку кресла. – В смысле, да, вы правы. Ли, скорее всего, оступилась. – Грейс пожимает плечами. – Но вдруг нет?

– Грейс, ты нам все рассказала о той ночи? – пожевав нижнюю губу, спрашивает Кэрол. – Может, нам о чем-то стоит знать? – Она переводит взгляд с Грейс на Ноа.

Грейс нервно сглатывает.

– Например?

– В смысле, не случилось ли чего-то еще? Может, Ли что-то сказала? Какой-нибудь тревожный звоночек или в этом роде?

– Звоночек? То есть намек на то, что она может выкинуть глупость? Нет. Ничего такого не было. – И Грейс заливается краской, осознав, на что намекает подруга. – Если бы мне пришло в голову, что Ли собирается сигануть с горы, я не оставила бы ее одну на террасе. Мы повздорили. Вот и все. Я ушла в дом, а когда вернулась, ее уже не было.

– А почему ты не разбудила нас? Мы бы помогли.

Стиснув руки в кулаки, Грейс поднимается.

– Слушайте. Я уже прокрутила тот вечер в голове миллион раз. На душе и без того скверно. Вы говорите, что мне следовало сделать то, сделать се, но от этого нет никакого проку, понимаете? Ли умерла. Напилась из-за того, что я рассказала. Мне придется жить с этим, но не вам. Простите, я пойду прилягу. – Грейс убегает к себе в спальню, голова раскалывается от боли. Даже лучшие подруги не понимают. С тем, что произошло той ночью, придется жить ей, не им.

Из гостиной доносится голос Ноа. Поговорив с ее подругами, он стучится в дверь спальни.

– Грейс?

Она со вздохом перекатывается на спину.

– Заходи.

– Слушай. – Ноа присаживается на край кровати и кладет ладонь Грейс на колено. – Подруги тебя не винят, ты же знаешь. Просто до сих пор не понимают, почему это произошло, и хотят разобраться.

Грейс садится.

– Знаю, но чувствую себя ужасно. Я просто раздавлена чувством вины, Ноа.

– Давай заканчивай. Толку от этого не будет. Иди сюда.

Грейс благодарно падает в его объятия – впервые с тех пор, как Ноа сделал ей предложение. Она дышит его знакомым запахом, вздыхает и наконец выпрямляется.

– Не возражаешь, если я немного посплю? Из-за этого ребенка я словно выжатый лимон.

– Нет, конечно. – Ноа целует ее в лоб и, дойдя до двери, останавливается, чтобы сказать напоследок: – Все будет хорошо. Вот увидишь.

Он выходит из комнаты, но почему-то его слова, вместо того чтобы утешить Грейс, приносят с собой ощущение неотвратимого ужаса.

Прошлое

63 Ли

Последний месяц все катилось по наклонной. С того разговора на стоянке Ширли будто подменили. Точнее, казалось, что того разговора вовсе не было. Она опять прекратила нормально питаться, перестала кормить ребенка грудью и вообще потеряла к нему интерес. Отказалась от мысли стать парикмахершей и спряталась от мира в комнате у Гарольда.

Ли, считай, одна заботилась о ребенке, несмотря на плотный рабочий график. Она все ждала, когда Ширли придет в чувство и прекратит себя жалеть, но переключатель застрял в положении «выключено». Канули в Лету дни, когда Ширли возилась с Гарри, убаюкивала его колыбельными, купала и смеялась над его милым лепетом. Это просто убивало Ли. Она не понимала, что Ширли пытается доказать, но отчаянно пыталась ее образумить. Конечно, отчасти Ширли мстила за критику своего портфолио, но страдал-то Гарри.

Ли наняла приходящую няню, чтобы та успокаивала малыша в те дни, когда Ширли была в отключке. Она вновь начала пить, вначале по чуть-чуть, а потом запоями, нажираясь вместе с Гарольдом до беспамятства. Ли бесило ребяческое поведение подруги. Ширли по-прежнему разговаривала с кем-то по телефону поздно вечером и рано утром, и Ли зачастую хотела вырвать у нее трубку и крикнуть человеку на том конце линии, чтобы помог. Недоверие подруги убивало, и спасти ее в одиночку Ли была не в силах.