Потому что ты любишь ненавидеть меня - [3]

Рон не хотел играть в д’джариек с сестрой ни в тот день, ни днем ранее, ни на следующий. Алтаиз славилась как безжалостный противник, когда дело доходило до стратегических игр, а его не интересовали битвы, в которых он не имел шансов на победу.

И он не был в настроении великодушно улыбаться, созерцая свое поражение.

Как это обычно делал отец.

Нет, Рон никогда не будет его копией!

Он никогда не станет глупцом, согласным покорно стоять в тени властолюбивой, сильной женщины.

Пока Рон развлекал себя подобными мыслями, ноги сами собой несли его в сторону игровой комнаты; благодаря эластичным подошвам он шагал мягко, беззвучно.

Он поправил платиновую фибулу на плаще военного образца, и расправил хитро уложенные складки. Они струились с его левого плеча в стиле моды прошлого года, в стиле, что восходил к павшей в далеком прошлом империи.

Рон обогнул последний угол и резко остановился — скользящие двери, что вели в игровую комнату, были приоткрыты на ширину ладони, и изнутри струилось мягкое приглушенное сияние, будто лента из света легла от пола до потолка.

Толкаемый любопытством, Рон двинулся вперед.

Он скользнул ладонью по панели доступа, и двери распахнулись полностью. Горевший внутри свет ударил по зрачкам, точно молния, разрезавшая надвое черный небосклон.

Не раздумывая, Рон поднял руку, закрыл глаза, а когда те привыкли, он обнаружил, что стоит в той сферической камере, что так хорошо была ему знакома по детским играм с сестрой. Обычно стены ее были столь же девственно белы, как и у наружных коридоров.

Но сегодня его встретила совсем иная картина.

Вдали мягкие волны лизали голографический берег, солнце висело в чистом голубом небе. Песок под ногами и по периметру камеры переливался хрусталем, там и сям словно вспыхивали крохотные драгоценные камни.

Рон двинулся через комнату.

Птицы, вымершие тысячелетия назад — каркающие, длинноклювые нахалы с кремовыми перьями, — плыли в вышине, их образы выглядели столь ясными и четкими, что он едва подавил желание вытянуть руку, предложить голографический кусочек пищи.

Даже воздух пах морской солью и другим миром.

— Это была наша любимая, — мягкий голос прозвучал за спиной.

Рон, не оборачиваясь, покачал головой:

— Твоя. Не моя.

— Она не нравилась тебе? — осторожные шаги начали приближаться.

— Я предпочитал ту, что с вулканом.

Резкий, но женственный смех породил в игровой комнате эхо:

— Обманщик!

И тут Рон не выдержал, глянул через плечо, наморщил лоб.

— Как ты узнала, что я пойду сюда, Алтаиз?

Его сестра оказалась рядом, шаги легки, движения точны и выверены.

Улыбка резко изменяла выражение ее лица, придавала ей игривое выражение. Единственное, что Рон не мог повторить, как бы ни старался, хотя в остальном они были очень похожи: темные волосы и бледная кожа, густые брови и заостренные скулы.

Но если те же самые черты делали его суровым, то Алтаиз выглядела яркой.

Не зная, что сказать по делу, Рон решил подразнить собеседницу.

— Ты надела платье? — он поднял бровь. — Как нелепо!

— Почему? — она скрестила руки на груди, украшенная жемчужинами перчатка на левой руке сверкнула, отражая свет голографического солнца.

— Выглядишь дурочкой.

Алтаиз фыркнула, палец в перчатке нервно пристукнул по локтю:

— Не имеет никакого значения, что я ношу, платье, полный доспех или вообще ничего. Ведь я в любом случае могу победить любого, кто осмелится бросить мне вызов.

— Платья — для сельских дурочек, — Рон насмешливо ухмыльнулся. — Я бросаю тебе вызов, поскольку ты осмелилась возражать мне!

— Лучше сельская дурочка, чем угрюмый паренек вроде тебя, что прячется в темноте, — она засопела. — Ну а кроме того, мне нравится цвет… — Алтаиз закружилась на месте, и юбки ее поднялись, заколыхались, по платью одна за другой поплыли радуги.

Рон опознал материал — один из самых редких и дорогих, из особого искусственного шелка, в пряди которого вплетались зеркала, такие маленькие, что их не разглядеть невооруженным взглядом. Так много, что одному человеку не сосчитать.

Алтаиз закончила кружиться и остановилась рядом с аквамариновыми волнами. Синева океана зарябила на ее юбках, становясь все глубже и глубже до тех пор, пока не возник глубокий дополнительный оттенок, переходящий от розового к цвету заходящего солнца.

Мгновение она выглядела как простая девчонка, а не как наследница Оранита.

Внезапное озарение ударило Рона как молния:

— Ты собиралась завлечь кого-нибудь на вечеринке с помощью этого нелепого платья?

— Прошу прощения?

— Ты должна была знать, что это не сработает, — несмотря на все усилия, он не смог скрыть раздражение в голосе.

Светло-карие глаза Алтаиз смягчились:

— Почему сегодня ты столь полон ненависти, Ро?

Где-то рядом с сердцем он почувствовал легкий укол сожаления.

Рон ненавидел нотку жалости, что прозвучала в ее словах.

— Ты никогда ранее не хотела замуж, — сказал он. — И я могу только гадать, какую еще столь же коварную цель ты можешь преследовать, нацепив вот это…

Ее плечи на миг обвисли, затем Алтаиз выпрямилась:

— Мне только шестнадцать. Никто не собирается принуждать меня к замужеству. Мать этого не позволит.

— Ты говоришь так… — Рон ощутил опору под ногами: вот он, способ уязвить всегда уверенную в себе сестру. И он не стал тянуть время, пустил свой козырь в ход тут же: — Матриархия переходит тебе — старшей из дочерей Имурив. В конце концов, тебе придется выйти замуж, чтобы продолжить наш род.