Потому что люблю - [61]
— Это интересно в самом деле или ты из упрямства? — Вера не любила в институте изучать философию и не понимала тех, кто ею увлекался.
— Ты помнишь нашего школьного историка? — Муравьев осторожно перебирал ее тонкие пальцы, будто хотел убедиться, что они целые и невредимые. — Мы с ним встретились, когда я уже закончил училище. Он первый вопрос мне задал о философии. Говорит: «Вы философию и сейчас не признаете?»
— Действительно, — подхватила Вера, — мы ж не признавали философию. Скукой на уроках мучились. Особенно наш класс. Отчего?
— От невежества. От дилетантства. У нас в училище преподаватель философии был самым веселым человеком. Даже анекдоты его были связаны с философами. Он сделал самое главное — разбудил у курсантов интерес к своему предмету. Придет, бывало, на лекцию и начинает какие-то побасенки рассказывать. Одна другой интереснее, а конца нет. Мы ему — вопросы, а он нам первоисточники рекомендует.
— Побасенки и философия…
— Не веришь? А ты попробуй почитать «Лекции по истории философии» Гегеля. Это ж детектив. Черт его знает, я как-то не заметил даже, как втянулся. Чем глубже полез, тем большее любопытство. Знаешь, какие они разные, эти философы? — Вера уже слушала его с любопытством. — Прочел вот недавно Ницше «Так говорил Заратустра». Вроде наивные притчи о сверхчеловеке, а вглядишься, вдумаешься — и становится понятно, что Гитлер не на голой почве вырос. Тебе не холодно? — неожиданно спросил он.
— Немножко. — Вера шевельнула плечами.
Муравьев снял тужурку и набросил Вере на плечи.
— Вот, — сказал он, — капитан Вера Егорова. Извини, заморозил я тебя, заболтался, но я не понимаю тех людей, которые не хотят все знать. Если я вижу интересную картину, я хочу знать, что скрыто за ее сюжетом, хочу знать, как жил художник, почему его волновала именно библейская тематика, как, например, Корреджо, и что помогало Веласкесу написать портреты с такой психологической наполненностью, с такой беспощадной правдой. Разве это не интересно?
— Интересно.
— Или вот, скажем, тебе, техническому специалисту, разве не хочется узнать подробности из жизни русского металлурга Павла Аносова? Сто лет назад человек разработал методы получения высоколегированной стали! Написал диссертацию «О булатах». Я тебе о нем как-нибудь расскажу. Это сказка! Но ты уже замерзла. Да и устала… — Он кашлянул и очень серьезно добавил: — Знания нужны не ради любопытства. С этими знаниями мне там, — он кивнул головой вверх, — над землей, значительно легче, понятнее, что ли… Спасибо тебе.
— За что?
— За все. Мне было очень хорошо с тобой. До свидания. — Он снова нежно пожал ее руку.
— Китель.
— Конечно.
Он взял тужурку, набросил на плечи, быстро тронул Верины волосы и торопливо убрал руку, будто ожегся. Не оглядываясь, зашагал в сторону аэродрома и через минуту растаял в низкой предрассветной мгле.
Осторожно, чтобы не поднимать шума, Вера поднялась на второй этаж, нащупала в сумочке брелок с ключами, потихоньку открыла дверь. Свет включать не стала. Прошла в спальню, разделась. Постель хранила еще тепло летнего дня. Вера спрятала ноги под одеяло, но сразу не легла. Сидя, отыскала в волосах заколки, вынула их, тряхнула головой. Волосы заскользили по крутым обнаженным плечам…
Так она делала ежедневно. Когда Иришка не спала, она всегда садилась у двери на свой маленький стульчик и наблюдала, как мать распускает на ночь волосы. Вера несколько раз собиралась обрезать их, но Иришка сердилась, у нее портилось настроение. Вере становилось невмоготу глядеть на ее страдания, и она с веселым смехом обещала растить волосы, пока будут расти.
За последние четыре года Вере уже не раз хотелось переделать прическу. Она даже назначала себе день, когда пойдет к парикмахеру, но что-то останавливало ее в последнюю минуту, и Вера по-прежнему каждое утро укрепляла заколками мягкие, ускользающие пряди, а перед сном распускала их.
Вспомнила вдруг неожиданный жест Коли Муравьева, словно тот хотел проверить, не парик ли у нее, и как он смутился и быстро отнял руку. Вспомнила и улыбнулась: смешной он, этот Николаша. И хороший…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Жизнь на аэродроме начиналась всегда очень рано, а в день полетов особенно. Солнце только еще слало своих гонцов из-за горизонта, подкрашивая запутавшиеся среди погасших звезд высокие облака, а на стоянке уже все гудело, звенело, шуршало, перемешиваясь с деловыми выкриками. Механики и техники стаскивали с фюзеляжей и плоскостей отсыревшие за ночь чехлы, открывали кабины, отвинчивали на теле самолета в самых неожиданных местах люки и маленькие лючки, что-то щупали, высвечивали, выстукивали, проверяли под напряжением и под давлением. Со стороны могло показаться, что эти неуклюжие от мешковатых комбинезонов люди суетятся вокруг машины не столько для дела, сколько для вида, чтобы показать кому-то, какие они все занятые.
Но Муравьев знал истинную цену их труду. Когда отчетливо понимаешь, что малейшая, самая незначительная халатность может стать причиной гибели машины, поставить под угрозу жизнь летчика, осмотр всех этих гаек, трубок и проводков приобретает особую окраску, особый смысл.
Женька улетала в Якутск и благодарила судьбу, что в трудную минуту встретила хорошего человека, что память о нем она будет хранить всю жизнь, и если когда-нибудь у нее будут дети, она и детям расскажет про сильного, доброго, умного доктора Олега Викентьевича Булатова, который спас заболевшую абитуриентку.Но первая, случайная встреча не стала для них единственной…Повесть. Отрывок из романа «К своей звезде».
Роман-дилогия «К своей звезде» посвящен жизни летчиков военной авиации. Его герои – пилоты, командиры и подчиненные, их друзья и близкие, жены и дети, – живут своими особенными, непростыми судьбами. В них тесно переплетаются разные мотивы и устремления – здесь и достижение высот летного мастерства, и любовь к близким, и необходимость поступаться личными интересами для защиты своей страны, и нежелание переступать через свою честь, и многое другое. Герои по-разному смотрят на жизнь, по-разному складываются и их пути, но и преодолевая обстоятельства, они не изменяют себе.Этот роман – гимн НАСТОЯЩИМ офицерам, истинным патриотам и тем, для кого все также важны честь и профессионализм.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.