Потому что люблю - [23]

— Что у тебя за просьба? — тихо спросил он Виктора Гая, когда Пантелей и Надя увлеченно слушали Ольгу.

— Пантелея на учебу отпустить надо, — так же тихо ответил Виктор Гай.

— Не могу в этом году.

— Почему?

— Потом объясню… Да ты и сам понимаешь… Такой специалист в полку как воздух нужен. Особенно теперь. Вот подрастет молодежь…

— Тогда ему уже поздно будет учиться.

— Учиться никогда не поздно. Пусть идет на заочное в Надин институт.

— Что это ему даст?

— Высшее техническое.

— Ему в «жуковку» надо…

— Мне тоже надо. Но и здесь кому-то надо, — считая разговор на эту тему исчерпанным, он неожиданно спросил: — Любишь Надю?

— Люблю, — прямо ответил Виктор Гай.

— Значит, надо все законно оформить.

— Наверное, — уклончиво сказал Виктор Гай.

— Не наверное, а точно. И не тяните. Чтоб кривотолков не было.

— Не будет, — снова уклонился от прямого ответа Виктор Гай и вышел на кухню покурить.

Вышел и Пантелей. Он был немножко пьян, и в его голосе еще более отчетливо звучала грусть.

— Извини, Витя, — сказал он, глядя в пол, — я хочу насчет Федора… Ставим крест на этом вопросе? — Посмотрел на Гая и торопливо поправился. — Просто я хотел спросить: ты все еще веришь, что он вернется?

— Верю.

— А Надя?

— И она верит.

— Значит…

— Я все сказал.

— Понятно.

Когда Сирота прощался, Виктор Гай вспомнил ему слова, сказанные на аэродроме:

— Будем «наводить по схеме»?

Сирота не рассердился.

— Вот примешь полк, — сказал он с усмешкой, — хоть хвостом вперед летайте. А у меня уже столько шишек нахватано, вся макушка в буграх. Хочу иметь обеспеченную старость.

Вскоре ушли и Пантелей с Ольгой. Виктор Гай засучил рукава и начал мыть посуду. Он всегда любил эту работу. Надя устало сидела на табуретке и с улыбкой наблюдала, как из его рук одна за другой выскальзывали сверкающие чистотой тарелки.

А когда Виктор Гай сел у раскрытого окна покурить трубку, она опустилась рядом, легонько коснулась его плечом.

— Хорошо, что ты приехал.

Он пожал ее руку.

— Что ты думаешь ответить завтра комиссии?

— Что хочешь, то и отвечу.

— Ты должна ехать в Новосибирск.

Надя, наверное, ждала этих слов, потому что приняла совет Виктора Гая спокойно, лишь чуть сильнее прижалась к его плечу.

«Мы, наверное, любим друг друга, — подумал Виктор Гай спокойно, словно думал не о себе, а о ком-то чужом. — Но если и любовь не помогла перешагнуть через память — значит, не подошло время… Постоянно видеть его лицо, слышать голос, искать оправдания… Значит, не пришло наше время».

— Я поеду, — согласилась Надя.

— Пусть Андрей останется со мной пока… На зимних каникулах мы приедем к тебе в гости.

— Он любит тебя. Пусть останется…

Виктор Гай нащупал ее руку, густые брови, глаза, провел пальцами по щеке и сразу почувствовал под ними влагу. Надя плакала…

После ее отъезда Ната зачастила в их дом. И почти каждый раз получалось так, что приходила она к Андрею в те часы, когда его не было в квартире.

— Опять нет? — спрашивала она весело. — Вот везучая я.

И было трудно угадать — огорчает ее отсутствие Андрея или радует.

— Ну ладно, — заявляла она, — я подожду.

И ждала иногда по нескольку часов, допоздна засиживаясь у Гая. А когда приходил Андрей, она спрашивала или сообщала ему какой-нибудь пустяк и спешила распроститься.

Виктору Гаю нравились эти посиделки: Наташа была интересным собеседником.

— Как вы думаете, — спрашивала она, — войну в Корее можно было предотвратить?

И когда Гай начинал популярно высказывать свои соображения, она вставляла такие вопросы, которые заставляли его забывать, что перед ним шестнадцатилетняя девочка, нужно было вести взрослый разговор.

— Вам не нравится, что я обрезала косы? — заявила она однажды.

— Косы тебе больше шли.

— Но мода требует…

— Модно то, что красиво, — отрезал Гай.

— Ошибаетесь, — возразила она уверенно. — Красиво то, что модно.

— Это одно и то же.

— Ну нет. Самое красивое платье моей бабушки сегодня выглядит смешно. Оно было красивым, когда было модным.

— Слепо бежать за модой тоже глупо, — начинал выкручиваться Виктор Гай.

— Слепо — да. На то и глаза у нас…

А однажды она спросила:

— Моя подруга влюбилась в учителя. Он старше ее на четырнадцать лет. Это глупо?

Гай даже растерялся от такого вопроса. Наташа смотрела на него огромными синими глазищами и ждала. Это был взгляд взрослой женщины.

— Конечно, глупо, — сказал Гай вопреки своим мыслям.

Ему хотелось ответить совсем иначе, но он уловил недвусмысленную связь этого вопроса с ее частыми посещениями, и ему захотелось сказать этой дерзкой девчонке все, что положено говорить в подобных ситуациях.

— А почему глупо?

— Потому что твоя подружка близорукая фантазерка. Девочке в такие годы уже надо видеть перспективу. А она фантазирует, за́мки воздушные строит, подогревает свои честолюбивые чувства несбыточными мечтами, выдумывая из обыкновенной, вполне естественной привязанности к взрослым горячую любовь. Если она вовремя не перестанет раздувать этот шарик, он лопнет и больно стегнет ее по лицу. Она просто неумная дурочка.

Наташа издевательски хмыкнула.

— Есть и умные дурочки?

— Есть всякие, — парировал Гай.

— Так ей и передать?

— Так и передай.

…После этого разговора Гай не видел Наташу до окончания средней школы. Поначалу часто вспоминал ее, но за делами тут же забывал и вспоминал снова, наткнувшись на какой-нибудь предмет, связанный прямо или косвенно с ее существованием.