Потомок Святогора - [3]
Темир во благе почесал живот. Взял гроздь винограда, начал обирать её и класть спелые ягоды в рот.
«Упорно тогда сопротивлялись урусуты, — продолжал вспоминать он. — Махмудову мать я тоже связал и бросил в обоз. Из-за них едва жизни не лишился. Налетел, как после оказалось, отец Махмуда и чуть не срубил мне голову. Благо увернулся от удара. Связали мы и его тогда. Правда, непокорным оказался. Говорят, князем был, всё плевался в меня. Иваном вроде звали. А может, и не князь был вовсе. Пришлось с живого кожу сдирать. Думал, орать будет, но терпеливы урусуты, ни звука от него не услышал...»
— Господин! — вновь появился Махмуд. — Дал я странникам по лепёшке, да наглые оказались. Стали браниться, что мало. Пришлось плетьми прогнать.
— Правильно сделал, — похвалил слугу Темир. — Так их!
— Что-нибудь ещё, господин?
— Ничего не надо, Махмуд, пока ничего. Хотя... распорядись, чтоб готовили конный отряд с дыхкан[4] недоимки собирать, больно прижимисты стали. Сам поедешь, а то этот дармоед Хасан слишком мягкосердечен, говорит, совсем разорены дыхкане. Врёт!
— Конечно, врёт, — согласился Махмуд. — Себе много хапает, а сваливает на них.
— Да я с него шкуру спущу! Где он?
— С твоими сыновьями.
— Ладно, поезжай. Да узнай про Ахмата, что-то неспокойно у меня на душе за сыновей. Ведь все трое уехали. Ступай.
Махмуд ушёл. Темир проводил его глазами: «Этот вытрясет из недоимщиков всю душу. Им известно, что Махмуд уже не одну голову снёс. С детства приучен к хорошему делу — выколачивать добро для своего господина».
Поправив подушку под локтями, Темир перевернулся на другой бок.
«Что-то я уже забывать стал... — вздохнул. — Мать-то его, кажется, сбежала. Отчаянная женщина! Огонь!.. Да, хороши урусутские бабы, но дерзки до безрассудства. Вот и Махмудова мать — как развязала верёвки и убежала, до сих пор ума не приложу. Зато сын её — великан. Голубоглаз, широкоплеч, самый верный и преданный слуга. Лет пять ему было, когда по моему приказу зарезал одного неверного кыпчака[5]. Плакал, дрожал, но зарезал. И заставил я его тогда напиться крови того неверного. Так надо. Зато сам верный теперь как пёс. Сколько раз он меня от смерти спасал. Но и я его полюбил, как сына. Ахмата так не жалею, как Махмуда...»
Темир поднялся, подошёл к бассейну. Солнце опалило жаром его дряблое тело. Подбежали двое слуг и подхватили старика под руки.
— Освежиться хочу, — буркнул Темир.
Искупавшись, он вышел из бассейна. Слуги снова взяли его под локти, вытерли пуховыми полотенцами и уложили на ковёр под чинару.
— Стар я, очень стар, — продолжил после купания размышлять, но теперь вслух, Темир. — Вот и Махмуду уже около пятидесяти. А на Рязань когда ходил, сколько мне было? Чуть больше двадцати. Эх, жаль, что ушла тогда мать Махмуда. Так хотелось с ней побаловаться. Но как она ушла? Этот неверный карачу[6] Насир виноват, он упустил её или помог сбежать. Не зря я ему горло перерезал, хоть и клялся, что не он, что будто урусут какой-то подкрался. А откуда там урусут мог появиться? Мужу её, Ивану, чтоб не плевался, я в рот кипящей смолы приказал залить, а потом кожу содрать. Не мог же окровавленный труп явиться. А кому ещё она была нужна? Всех урусутов перебили, а кто жив остался — повязали...
Солнце, краснея, осторожно сползало по небосводу к закату. С востока потянуло ветром, который, вздымая песок пустыни, швырял его за ограду сада. Подошло время перебираться в дом, и Темир улёгся в помещении, наслаждаясь приятным чувством отходящей от старческого тела усталости и прохладой.
Дворец Темира богат и красив. Своды комнаты, где лежал хозяин, отделаны золотом и серебром, персидские ковры ласкают глаз и ублажают душу. Темиру хотелось позвать девушек-танцовщиц, но старость брала своё, и дряхлый разбойник задремал. Погружаясь в омут сновидений, он снова явственно увидел молодую урусутку, её выразительные, чистые, небесного цвета глаза и белое-белое с румянцем на щеках лицо. И вдруг видение исчезло. Сна как не бывало. «Что это?» — мелькнуло в мозгу Темира. Во дворе слышен топот конских копыт и выкрики грубых мужских голосов.
«Не напал ли на мою усадьбу проклятый старый враг Удбал?» — как черви, зашевелились в голове старика испуганные мысли.
— Махмуд! Махмуд! — закричал Темир, забыв, что отправил верного слугу за недоимками. Однако недолго бегали его глаза в растерянности по стенам спальной комнаты. Темир вскочил с постели и начал шарить по стене костлявыми трясущимися руками, нащупывая саблю.
— Этот монгол Удбал ещё зверей меня. От него пощады не жди... — бормотал под нос Темир. Наконец он нащупал золотую рукоять любимого оружия и приготовился обороняться. — Хоть одного да заколю! А где слуги? — спохватился старик. — Где Хубисхал? Где Мустафа? Предатели!..
В соседней комнате послышались быстрые шаги. Распахнулась дверь. У Темира помутился взор, он напряг все силы и с криком: «Прочь, негодяй Удбал! Не подходи!» — кинулся в дверной проём, размахивая саблей. Вошедший, хотя и не ожидал нападения, но всё же успел увернуться от удара. Темир не удержался на старческих ногах, споткнулся и упал, зацепившись за парчовую занавеску на двери, увлекая за собой и другую занавеску.
Окраинная Русь и Дикое Поле в огне — восставшие князья Александр Липецкий и Даниил Воронежский ведут неравную борьбу с туменами Золотой Орды. В лесах и степях Черлёного Яра пересекаются стежки бояр и рядовых дружинников, татарских баскаков и новгородских купцов, вольных мстителей-казмаков и отчаянных речных душегубов-ушкуйников. Многие герои — исторические личности: хан Телебуга, темник Ногай, баскак Ахмат, богатыри-разбойники, этакие русские Робин Гуды. Яркие персонажи, динамичное действие, многоцветная мозаика самых разных событий, сплетение сюжетных линий, от политических до любовных, колоритные батальные сцены — всё это держит читателя в напряжении от начала и до конца повествования. Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.
Эта книга — повесть китайского писателя о «культурной революции», которую ему пришлось пережить. Автор анализирует психологию личности и общества на одном из переломных этапов истории, показывает, как переплетаются жестокость и гуманизм. Живой документ, написанный очевидцем и участником событий, вызывает в памяти недавнюю историю нашей страны.
Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения. В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Император Александр III, поздравляя Матильду Кшесинскую в день её выпуска из Санкт-Петербургского театрального училища, пожелал: «Будьте украшением и славою русского балета». Всю жизнь балерина помнила эти слова, они вдохновляли её на победы в самых сложных постановках, как вдохновляла её на нелёгких жизненных рубежах любовь к сыну Александра III, цесаревичу Николаю Александровичу, будущему императору Николаю II. Матильда пережила увлечение великим князем Сергеем Михайловичем, который оберегал её в трудные минуты, жизнь её была озарена большой любовью к великому князю Андрею Владимировичу, от которого она родила сына Владимира и с которым венчалась в эмиграции, став светлейшей княгиней Романовской-Красинской.
Без аннотации. В основу романа „Целебный яд“ легли действительные приключения естествоиспытателя Карла Хасскарла, одного из тех, кто рисковал своей жизнью, чтобы дать людям благодатные дары хинного дерева.
В книге описана жизнь деревенской общины в Норвегии, где примерно 70 человек, по обычным меркам называемых «умственно отсталыми», и столько же «нормальных» объединились в семьи и стараются создать осмысленную совместную жизнь. Если пожить в таком сообществе несколько месяцев, как это сделал Нильс Кристи, или даже половину жизни, чувствуешь исцеляющую человечность, отторгнутую нашим вечно занятым, зацикленным на коммерции миром.Тот, кто в наше односторонне интеллектуальное время почитает «Идиота» Достоевского, того не может не тронуть прекрасное, полное любви описание князя Мышкина.
Имя Карела Полачека (1892–1944), чешского писателя погибшего в одном из гитлеровских концентрационных лагерей, обычно ставят сразу вслед за именами Ярослава Гашека и Карела Чапека. В этом тройном созвездии чешских классиков комического Гашек был прежде всего сатириком, Чапек — юмористом, Полачек в качестве художественного скальпеля чаще всего использовал иронию. Центральная тема его творчества — ироническое изображение мещанства, в частности — еврейского.Несмотря на то, что действие романа «Дом на городской окраине» (1928) происходит в 20-е годы минувшего века, российский читатель встретит здесь ситуации, знакомые ему по нашим дням.
Сон, даже вещий, далеко не всегда становится явью. И чтобы Сокол поразил Гепарда, нужны усилия многих людей и мудрость ведуна, способного предвидеть будущее.Боярин Драгутин, прозванный Шатуном, делает свой выбор. Имя его избранника – Воислав Рерик. Именно он, Варяжский Сокол, должен пройти по Калиновому мосту, дабы вселить уверенность в сердца славян и доказать хазарскому кагану, что правда, завещанная богами, выше закона, начертанного рукой тирана.
В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других.