Потомки солнца. Признание Моён - [29]
— Выпьете со мной кофе?
Сичжин сидел на большом валуне и смотрел на горы. Услышав Моён, он удивленно взглянул на нее.
— Только кофе делаете вы. Я буду в галерее, — спокойным голосом добавила Моён и, развернувшись, ушла.
В галерее она выбрала уголок, залитый яркими лучами солнца. Вскоре появился Сичжин с двумя чашками. В лице мужчины читалось смятение. Он протянул девушке одну из чашек, но Моён отказалась от кофе. Поднявшись, она пристально посмотрела на Сичжина. Он выглядел спокойным, но глаза его были наполнены грустью. Возможно, он принял ее поведение за желание расстаться. Моён медленно подошла к Сичжину и крепко обняла за талию. Его руки были заняты чашками, и он не знал, как поступить, поэтому просто стоял на месте. Прижавшись ухом к груди Сичжина, Моён услышала, как ускоряется ритм его сердца.
— Сегодня утром у меня был обход. Юн Мёнчжу быстро идет на поправку, я очень рада. Пыталась найти резинку, чтобы собрать волосы, но не смогла, хотя обыскала все общежитие. Резинки постоянно теряются. — Моён подняла голову, чтобы взглянуть в лицо Сичжину. — Впредь я буду рассказывать все подобные мелочи.
Зрачки Сичжина расширились. А Моён продолжила:
— Я попробую с вами справиться. Поэтому вам тоже придется справляться с моей болтливостью.
Наконец поняв, что девушка имеет в виду, Сичжин расплылся в улыбке и радостно закивал. Моён опять прижалась лицом к его груди и снова заговорила:
— Но пообещайте мне кое-что. Дайте мне право волноваться. Я не могу волноваться каждый раз, когда вас нет рядом. Поэтому сообщайте мне, когда будете заняты действительно опасными вещами. Например, говорите, что отправляетесь в торговый центр, тогда я пойму, что у вас действительно сложное задание. Не нужно отшучиваться, когда на кону будет стоять ваша жизнь.
Сичжин кивнул.
— Тогда еще один вопрос. — Девушка отстранилась и с ехидной улыбкой спросила: — Я или страна? Спрашиваю всего один раз, поэтому подумайте хорошо над ответом.
— Пока — Кан Моён, — ответил Сичжин с ухмылкой.
— Пока? — нахмурила брови Моён.
— Вы же сами сказали, что спросите всего один раз.
Мужчина отдал девушке чашку с кофе и сел на каменные перила.
— Это было до того, как я услышала: «Пока — Кан Моён». Каким будет ответ во второй раз? — заворчала Моён, принимая кофе и присаживаясь рядом с мужчиной.
— Все равно Кан Моён.
— Правда? А как же родина?
— А родина не ревнует. Она просто в меня верит, — широко улыбнулся Сичжин и качнул своей чашкой, словно произнося тост.
— Что у меня за отношения такие? У кого еще родина будет свекровью, а страна золовкой? — произнесла Моён, надув губы, и сделала глоток кофе.
— Того, о чем вы переживаете, не произойдет. Я обещаю. — Сичжин опустил чашку и приобнял Моён за плечи.
— Не важно, — продолжила отпираться Моён.
— Красотка.
Во взгляде Сичжина открывался целый мир. Ласковые лучи солнца лились на их головы, словно благословляя.
— А, вот еще.
Разорвав длинные объятия, Сичжин достал что-то из кармана и положил на ладонь Моён.
— О! Вы хранили это? Все время?
Моён с удивлением разглядывала белый камешек на своей ладони. Тот самый камешек, который Сичжин подобрал на пляже Навайо.
— Теперь ваша очередь проверять. Вернетесь ли вы.
Моён крепко сжала камешек и закивала, счастливо улыбаясь.
— Вы славно потрудились.
— И вы, капитан.
Сичжин крепко прижал ее к себе, такую легкую, как пушинка. Их лица сблизились. Затрепетав, девушка прикрыла глаза. Его губы сначала легонько коснулись ее ресниц, а затем медленно спустились к ее губам.
Глава 6. Возвращение
В Корее будто перепутались времена года: небо было по-весеннему высоким и голубым, но с деревьев гинкго, высаженных вдоль дороги, свисали спелые плоды и осыпалась листва. Год назад осень для Моён означала лишь то, что больных простудой станет намного больше. Но эта осень была прекраснее остальных. Моён остро ощущала ее красоту и очарование. Она не знала, чем вызваны эти изменения: началом отношений? Воодушевлением после длительного отсутствия? Но пейзажи перед глазами Моён заставляли сердце девушки трепетать.
В то утро в сумочке Моён лежало заявление об увольнении. Еще по прибытии в Урук она решила швырнуть заявление в лицо председателю правления больницы. От одной мысли об этом бросало в приятную дрожь. В душе она мечтала открыть свою клинику прямо перед «Хэсоном», но по моральным принципам решила начать дело в Каннаме>[6]. Моён продолжала фантазировать вплоть до входа в больницу «Хэсон».
Все медики, которые вместе работали в Уруке, встретились перед входом в больницу, будто сговорились. Санхён пошутил, что жизнь в Уруке была похожа на шоу с элементами выживания, а в Корее он чуть не помер от скуки уже через несколько дней. Чхихун рассказывал о своей тяжелой доле: жена дохаживает последние недели беременности, и не успел он приехать, как на него навалилось множество забот. И все же Чхихун широко улыбался, возбужденный мыслью, что скоро увидит своего новорожденного ребенка.
Болтая о всякой всячине, медики вошли в больницу и дружно остановились. Сотрудники больницы во главе с председателем правления выстроились в линию и громко зааплодировали. За ними на стене холла висел плакат с выведенными на нем большими буквами: «Приветствуем команду волонтеров нашей больницы! Вы проявили сердечность и мужество, мы гордимся вами». Моён и остальные стояли в растерянности, не зная, как реагировать.
