Потомки Нэнуни - [123]

Если же хозяин подлуба возвращался к нему спустя несколько лет и выкапывал все, что появилось за эти годы, он опаливал свой подлуб, давая этим знать, что здесь больше делать нечего. Раскрывал секрет? Пожалуй, просто делился им с собратьями по профессии.

С другой стороны, нашедший корень имел право поставить свою метку: воткнуть возле палочку с условным знаком: «Я ЕГО нашел, но пока оставил». То ли не подошло время копать, то ли решил дать ему еще подрасти. Такой корень никто не имел права тронуть, к нарушителям закон тайги был беспощаден. Разоблаченный в попрании заветов предков обычно из тайги уже не возвращался…

В наше время всякие проявления самосуда, разумеется, запрещены. Но, как ни печально признавать, уважение к некоторым добрым традициям в поиске женьшеня стало нарушаться. Встречаются поисковики, которые действуют по правилу: есть ли заметка, нет ли ее, нашел корень — копай, выдирай. Часто и выкапывать стали не вовремя, до завершения вегетационного периода. Иные стали собирать и всю мелочь. Если малышей нельзя хорошо замаскировать буреломом, их пересаживают в укромное и недоступное место.

Путь к корню указывают и заломки. Опытный корневщик все время надламывает на ходу ветки кустарника. Такие заломки сохраняются год, два и три. Если заломки свежие, значит, какая-то партия обыскала этот участок — делать тут в этом году больше нечего. Или можно идти, но уже параллельно. Человеческий глаз — аппарат несовершенный, мы как-то наткнулись на целую семью редкостных растений в двух шагах от заломок всего двух-трехдневной давности! А прошла партия бывалых таежников, мы нашли их добротный балаган; пепел от костра был еще горячим.

Обязательный спутник корневщика — палка. На нее он опирается при подъемах и спусках, при переходах через речки; ею беспрестанно раздвигает траву, высматривая. Сбивает по утрам перед собой росу, снимает с куста предательскую липкую паутину, которая может вдруг залепить лицо и даже глаза… Палка должна быть легкой и прочной, около полутора метров длиной. Я взял себе из молодого стройного побега клена. Пожалуй, это самое гладкое и ровное у нас дерево из широколиственных пород (хвойное пачкает руки). В верхней части палки вырезал свои инициалы, и это так понравилось моим спутникам, что они сделали на своих то же самое.

У палки раньше было еще одно важное назначение. Корневщики ходили большими партиями-артелями: густой цепью, так, чтобы не пропустить ничего и больше не возвращаться к этим местам. Интервалом в такой цепи служила та же палка: время от времени люди сверяли его, соприкасаясь концами своих посохов. Сейчас корневщики порою так растягиваются, что вообще теряют друг друга в чаще леса. Тогда опять выручает палка.

Кричать в тайге не принято. Это закон охотников, а таежники почти все охотники. Чем тише веду я себя в лесу, тем больше могу заметить, не будучи замеченным.

Можно свистнуть, но свист не очень четкий ориентир в лесу. Бьют все той же палкой по ровному и гладкому хвойному дереву, снизу вверх вдоль ствола, так, чтобы на него легла бо́льшая часть палки. Тук-тук-тук — звучит где-то в распадке. Тук-тук — откликается на склоне. И сходятся тихо, неприметно. А издали можно подумать — дятел.

…Шагаем, шагаем, шагаем. С кручи вниз и опять на кручу. Перелезаем через упавшие стволы деревьев, проползаем под ними, скользим по камням, переходим ручьи. Глаза все время ищут, а в лесу темно: черные стволы и коряги, темно-зеленые листья и трава — вечный сумрак летом. Длительное напряжение вызывает внезапную реакцию: силы покидают вдруг, непреодолимо хочется сесть, прислониться спиной к дереву, закрыть глаза… Но вот из сумрака листвы выглянули гроздья оранжево-красных ягод лимонника. Беру в рот сразу целую горсть и жую. Горько, сводит челюсти, но через минуту-другую ощущаю явный прилив сил. Съедаю еще несколько ягод, и — удивительно — утомление куда-то уплывает, ноги снова легко несут дальше, глазам возвращается зоркость.

Третий день ходим впустую. Только раз наш старшак дробно застучал палкой, условным свистом подозвал к себе.

— Несколько старых подлубов: вон и вон, а там еще; давайте покружим…

И сам же через несколько минут негромко выкрикнул долгожданное слово. Я кинулся прямо сквозь заросли. Он стоял на коленях и смотрел в траву, я сразу даже не понял куда…

— Не видите? Вот он и вот. Старая копка! Уже года два или три как взяли родителя. Тогда эти малыши еще не взошли.

Их было пять штук, малышей. Всего по одному маленькому листику, а ростом не выше спичечной коробки. На свет растение появляется лишь на второй год и таким карликом живет года два. Попробуй заметь его в траве!

Потом оно немного вытягивается, появляются два листочка. Еще через год-два развиваются уже две, потом три веточки с пятипалыми листьями на каждой: три средние — длинные и острые, боковые, смотрящие чуть назад, меньше и более округлые. Становясь старше, он прибавляет в росте и, наконец, выбрасывает стрелку как продолжение стебля. На верхнем конце этой стрелки развивается цветонос, на котором в июле завязываются зеленые семена-ягодки. Примерно к середине августа они краснеют, потом становятся ярко-красными и так стоят, чуть побурев, пока не осыплются в сентябре, если их не склюют птицы.