Потом наступит тишина - [26]
А Лекш говорит, что все теперь будет иначе, все для народа.
— Михал, не спи. — Старый Граль склоняется над ним.
— А я не сплю! — возмущается Маченга. И вдруг слышит свою фамилию.
— Что вы запомнили, Маченга, из того, что я сказал о фашистской конституции?
У Михала, как всегда, выступают красные пятна на лице. Он встает, вытянув руки по швам.
— Президент, — говорит он, — отвечает только перед богом и историей.
Но Лекш уже не смотрит на Маченгу. На пороге землянки появляется майор Свентовец, за ним — поручник Ружницкий.
— Встать! — кричит Лекш. — Смирно! Товарищ майор…
Свентовец подходит к Маченге, садится рядом с ним на нары.
— Продолжайте, Лекш.
— Бенда, — обращается хорунжий, — что вы знаете о конституции 1935 года?
— Это была фашистская конституция. А президент отвечал только перед богом и историей.
— Садитесь. Рядовой Кутрына, расскажите об аграрной реформе.
— Аграрная реформа, — начинает поучительным тоном Болек, — принятая первым сеймом, не была в буржуазной Польше реализована.
— Минутку… — Майор снимает пилотку и проводит ладонью по волосам. — Вы думаете, наверное: ну зачем нам забивают голову такими давнишними вещами?! А между тем эти вещи, хотя и давнишние, имеют к вам самое непосредственное отношение. Ведь за что мы сражаемся?..
Маченга слушает внимательно, майора он понимает лучше, чем Лекша, может, потому, что тот говорит медленнее.
— Вы, — объясняет Свентовец, — отвечаете перед народом, на вас смотрят, на вас возлагают несбывшиеся надежды…
Это верно. И разве не сжимается у Маченги сердце, когда он думает о своей деревне, забытой богом и людьми?! Как они там теперь без него справляются?..
— Взвод, стой!
Фуран объясняет содержание занятий. Говорит просто и понятно. Тема сегодня — отделение в обороне. Это лучше, чем в наступлении, меньше мучений. Но саперной лопаткой придется поработать основательно, потом положить поудобнее винтовку, напрячь зрение… Вон с того поля, слегка подернутого туманом, начнет атаку пехота «противника»; забавные фигурки бойцов вынырнут из тумана и тотчас же спрячутся за кустами или буграми. Надо поймать на мушку одну из них, прижать ее к земле, чтобы не могла уже больше подняться. Маченга вспомнил солдат врага, он видел их сотни раз. Они проезжали по деревне, лазили по хатам, поджигали их, убивали людей. А теперь он поймает их на мушку…
— Маченга, отдых себе устроили? Встаньте. Бегом… марш!
Фуран, в сущности, хороший парень, и его надо ценить. Когда он объявил перерыв, бойцы знали, что времени хватит не только на перекур.
Спокойно расположились под деревом: Бенда, Венцек, Маченга, Калета, старый Граль. Бенда угощает всех табаком, бережно завязывает кисет. Наклоняется к ним, шепчет тихонько, как будто доверяет им важную тайну:
— Не слышали? Всю 2-ю армию отправляют на войну с японцами…
Михал широко открывает глаза. Не может быть! Все время говорили, что будут бить немцев, все так и думали. И вдруг — на другой конец света.
— Погрузят в вагоны, — вмешивается Венцек, — и поедем через всю Россию в Маньчжурию.
Молчавший до сих пор старый Граль кончил курить и воткнул окурок в землю. Встал, поправил пилотку.
— Не болтай чепуху, — заявил он. — Неужели ты думаешь, Бенда, что мы тебе поверим?
Бенда собирался было ему ответить, но вдруг увидел подходившего к ним со стороны леса Кутрыну.
— Ладно, не будем теперь говорить об этом.
Зачет по боевой стрельбе из винтовки батальон сдал намного хуже ожидаемого. Самые плохие результаты показала рота Кольского. Только Казак в какой-то мере спас положение — завоевал первое место в полку среди сержантского состава. Кольский развел руками:
— Ну что поделаешь, товарищ майор. Постараемся сделать из них хороших бойцов, если успеем.
Свентовец понимал, что, как командир, он должен был бы отругать поручника, но он только нахмурился и ничего не сказал. Кольскому придется основательно поработать с ротой, кое-что можно еще наверстать. Но майора больше беспокоило другое. В партизанах было легче. Коллектив отряда формировался в боях, люди не имели друг от друга тайн. А здесь даже Кольский скрывает свою драму. Свентовец уже давно хотел спросить его, почему он перестал посещать Боровицу.
— Как настроения в роте?
— Да ничего нового, товарищ майор. Шушукаются по углам… Лекш провел с бойцами несколько бесед, рассказал им о Варшаве.
— А как Олевич?
— Ничего. — Офицер замялся. — Только во взводе Фурана произошел случай серьезного нарушения дисциплины.
— Почему не доложили?
— Рядовой Маченга не вышел на учения…
— Как это — не вышел?
— Да просто: остался в землянке и пролежал до обеда. С ним такое, честно говоря, впервые… Фуран влепил ему пару нарядов вне очереди, а потом я побеседовал с ним.
— Ну и что выяснили?
Кольский поморщился:
— Да ничего, товарищ майор. Спрашиваю: «Почему остались?» А он: «Плохо себя чувствовал». «Почему не пошли к врачу?» Махнул рукой: «А чем мне врач поможет? Такой уж я, видать, солдат».
— Это тот Маченга, которого все время критикуют в вашей ротной стенгазете?
— Совершенно верно, товарищ майор.
Свентовец помолчал минуту.
— Передайте Лекшу, чтобы перестали о нем писать. И поговорите с командиром отделения.
Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало.
В повести говорится об острой политической борьбе между польскими патриотами, с одной стороны, и лондонским эмигрантским правительством — с другой.Автор с любовью показывает самоотверженную работу польских коммунистов по созданию новой Польши и ее армии.Предназначается для широкого круга читателей.
Збигнев Сафьян в романе «Ничейная земля» изобразил один из трудных периодов в новейшей истории Польши — бесславное правление преемников Пилсудского в канун сентябрьской катастрофы 1939 года. В центре событий — расследование дела об убийстве отставного капитана Юрыся, бывшего аса военной разведки и в то же время осведомителя-провокатора, который знал слишком много и о немцах, и о своих.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.