Потерянный среди домов - [33]

– Скажи мне вот что, Саймон, – сказал Барри. – Я полагаю, ты думаешь, что нам следует легализовать проституцию. Это бы тебе понравилось, разве не так?

– Папа!

– Ну, разве не так?

– Честно говоря, не знаю, мистер Дьюк. Никогда об этом не думал.

– Это не единственная вещь, о которой ты не думал. Ты и вправду уверен, что школа подготовит тебя к жизни?

– Ну, мистер Дьюк, я планирую…

– Вздор! Брось все это, парень. Вырасти! Выйди отсюда и стучись в двери.

– В какие двери? – спросил я.

– Просто приведи ее назад нетронутой, вот и все, что я говорю! – проревел он.

– Барри! – взмолилась его жена. Элви подмигнул снова.

– Куда вы направляетесь, между прочим? – спросил Барри.

– Они идут на фильм, дорогой.

– Что за фильм?

К этому моменту я уже передвинулся к двери.

– «Гигантский Данте», – сказал я.

– Это наш, точно? – спросил Барри.

– Господи Иисусе, – прошептал я.

Но он перешел к действиям. Подошел к кофейному столику и схватил телефонную трубку, волосы все еще свисали ему на лоб, словно у дурацкого мальчишки.

– Алло, – сказал он, – это Барри Дьюк из «Юниверсал пикчерз». Мне нужна пара билетов на сегодняшнее вечернее шоу. – Он хихикнул и поднял палец, чтобы призвать меня к тишине. Затем улыбка сползла с его лица. – Дьюк, – сказал он. – Барри Дьюк.

– Ох-ох, кто-то, кажется, отправится ко всем чертям, – сказала Скарлет, сидевшая на ручке кресла.

– Дьюк, – повторил он медленно, но с явным раздражением. – Д-Ь-Ю-К.

Я уже готов был выпрыгнуть в окно. Он прикрыл рукой трубку.

– Невежды, – сказал он. – Говорил им сотню раз. Набирайте канадцев!

– Может быть, она новенькая, – прошептала Шерри. – Во всяком случае, она хоть как-то говорит по-английски.

– Готово! – сказал Барри, швыряя трубку.

– Отлично сделано, дорогой.

– Кто – то почти потерял работу, – сказала Скарлет.

– В самом деле, мистер Дьюк, я не хотел устраивать здесь перепалку. Я пошутил насчет взрывчатых веществ.

– Ну что ж, говори, говори, я продолжаю слушать. Но это не шутка, если ты спросишь меня. Из-за таких шуток все и случается.

– Ради всего святого, Барри, что – все? – сказала Шерри.

– Ты не читаешь газеты. Что, не знаешь?

Мы открыли дверь и уже ступили за порог, как он выкрикнул:

– Не стоит меня ненавидеть! Я проверял твою отвагу, вот и все. Будь благодарен, что это делал друг. Чертовы идиоты! Ничего больше не могут выдержать.

Уже в коридоре, за дверью, Скарлет сказала:

– Утром у него будет ужасное похмелье.

– Надеюсь на это, – сказал я. – Прости великодушно.

– Не принимай на свой счет. Он просто любит спорить. Полагает, что это заставляет людей думать.

– О чем?

– Боюсь, его задело твое замечание о взрывчатых веществах. Я слышала из ванной. Он подумал, что ты над ним смеешься.

– Так оно и было.

– Ну, ты не должен был. Очень неприятно, когда мальчишка над тобой потешается. Практически у всех на глазах.

Она ступила в лифт.

– Ты думаешь, я был груб? – спросил я.

Она вздохнула, словно бы потеряв интерес к обсуждаемому предмету.

– Нет, только немного высокомерен. Но они действительно любого могут вывести из себя. Ты думаешь, я все это придумала, да? – спросила она.

– Что?

– Что он – большая шишка.

– Нет, – сказал я. – Не думаю.

– Он может достать билеты куда угодно.

– Готов поклясться. Между прочим, кто такая Эмили? – спросил я.

– О, это просто детское имя. Только родные зовут меня так. Для остальных я Скарлет.

– А какое имя стоит в твоем свидетельстве о рождении?

– Не знаю. Вероятно, Эмили. Какое это имеет значение? Скарлет нравится мне больше. Пошли, – сказала она. – Тебя занесло не в ту сторону.

И мы поехали вниз на лифте. Но я был не в себе. Я хочу сказать, когда я не нравлюсь людям, то обычно считаю, что это моя вина, что я сделал что-то, чтобы спровоцировать это. Был слишком напыщенным или что-то в этом роде. И обычно я бываю прав. В любом случае это было глупо, мне почти хотелось вернуться в квартиру Скарлет, продолжить разговор, быть забавным, сказать что-то по-настоящему умное, заставить всех полюбить меня, включая и ее отца, а потом удалиться. Только так я мог бы наслаждаться дальнейшим вечером.

Но было слишком поздно, мы спешили в это чертово кино.

Мы пошли в «Империал» недалеко от Дандас-стрит, старое величественное место с красными плюшевыми креслами и высоким куполообразным потолком. В окошке нас ждали билеты. Женщина с блондинистой прической, уложенной конусом, выдала их нам. Мне она показалась вроде как нейтральной, но Скарлет так не думала.

– Видел, что я имела в виду? – прошептала она. – Больше не хочет нажить себе неприятностей.

Мы сели у прохода. Свет погас. Скарлет положила ноги на переднее сиденье, а руки сунула между ними.

Иногда во время фильма я чувствовал, как она смотрит на меня, и на секунду возникало чувство, что она пытается понять, красивый я или нет. Мне не нравится, как я выгляжу со стороны. У меня не очень запоминающиеся черты и слишком мягкий подбородок, я это знаю, лицо скорее приятное, чем красивое, так что я не люблю, когда люди подолгу на меня смотрят. Наконец она занялась фильмом, но так и не обратилась ко мне, отчего я занервничал. Я хочу сказать, если она подумала что-нибудь хорошее, то был смысл об этом сказать.