Потерянная - [6]
— А вырастить, если известен геном и структура на момент сканирования, новый мозг можно? — Клянусь, я сначала ляпнул, и только потом понял, что именно. Мерх никогда не слышал, чтобы хотя бы на одной планете воскрешали умерших — но вдруг? Ведь в биолабе под Центром Дальней Связи Нату наверняка просканировали… как минимум. Нужно только найти вывезенное оборудование, точнее — модули памяти! Безумная мысль, согласен — но тогда она показалась мне чуть ли не гениальной…
— В физиологическом смысле да, но не в электрохимическом. — Почти без запинки ответила Флоя, выражение сомнения на лице которой сменило легкое удивление. Потом она поняла, что смысл фразы до меня не дошёл, и пояснила «для чайников»: — Человек будет думать так же, но помнить не будет ничего. Даже как ходить.
Проклятье. Впрочем — следовало ожидать: ТАКУЮ технологию, способную перевернуть общество было бы сложно скрыть…
— У тебя такой проблемы, если кластер сохранится, не будет. — Я вдруг почувствовал страшную усталость: заныли перетруженные ноги, и вообще — я слишком много нервничал в последнее время.
— У… жителей Коалиции не будет — у меня будут. — Серьёзно ответила техспек.
Н-да. А я — скотина, оказывается. И почему я решил, что проблемы могут быть только у меня?
— Давай я помогу с сортировкой?
Флоя бросила на меня нечитаемый взгляд и кивнула.
03
«Панцирная рыба» простояла «на грунте» в общей сложности двое местных суток — три стандартных дня. В конце второго, очень буднично и без всяких «приятных» сопроводительных ощущений, очнулся Егор. Я не поленился, и потратил на разговор с сыном достаточно времени, дабы выспросить всё до мельчайших подробностей. Старшенький, терпеливо, раз за разом, отвечая отцу (то есть мне) о нюансах самочувствия и нестандартных ощущениях, судя по страдальческому выражению лица, проклял всё. Обстоятельный и подробный разговор, если он не очень приятен собеседнику, как я неоднократно имел возможность убедиться ещё на своей земной работе — гораздо более действенное наказание, чем эмоциональная ругань. Заодно новоприобретённые знания дереша проверили.
Егор в итоге узнал язык на отлично, чего не скажешь о Васе: её словарный запас оказался куда скромнее, да и в построении фраз она иногда путалась. Впрочем, досадные проблемы если кого и смущали, то только не мою дочь: получив, наконец, возможность говорить с кем-то кроме меня и брата (последнего она понимала обычно и вовсе без слов), девочка вовсю болтала… и объект для общения у неё был один. Девушка-мехн. Свои подозрения о том, что мелкая что-то такое нашла в голове у нового донора памяти, из-за чего так вцепилась в «тётю Флою», я держал при себе: догадался — ну и молодец. В способности мехнов подслушать (и подсмотреть) что угодно и где угодно на корабле я ничуть не сомневался. Также я не сомневался, что вместе с детьми вхожу в группу повышенного интереса для коллеги и её помощников, и что просто не смогу отследить засунутый в прошивку брони программный код, позволяющий воспользоваться её внешними датчиками, как удалённой камерой и микрофоном. Может, Фомка и нашел бы… вот только менять шило на мыло? Даже не так — после наших двух разговоров я узнал про напарницу много довольно личной информации и, как мне теперь казалось, лучше других понимал её. То есть, в принципе, немного понимал, в отличие от остального экипажа.
Уж не знаю, что такое произошло, что Флою выперли из Коалиции — и, честно говоря, знать не хочу. Важно другое — она была… достаточно человеком, чтобы явно не получать удовольствия от вынужденного одиночества и стены, выстроенной в социальном плане между ней и экипажем. Символично, что других таких же изгоев она нашла в лице иномирца, да ещё и с детьми-псиониками… н-да. В любом случае, терпеть связанные с нашим пребыванием рядом неудобства, мехна оказалась готова: Лисса буквально ходила за старшим техспеком хвостом и спрашивала, спрашивала, спрашивала… а потом к ней присоединился и Гор. Делалось всё это под благовидным предлогом «ой, а это что за штука, а как она работает?» и привычная схема «вот инструкция с пометками, на и отвяжись», работавшая со мной, тут дала сбой — разумеется, брат и сестра понимали далеко не всё. И немедленно начинали выяснять непонятное. Я не вмешивался — в конце концов, меня и отпрысков вписали в штатное расписание «Рыбы», как техническую группу (на одну общую ставку, кстати), и желания объясняться «что делают два лишних рта на борту» у меня никакого не было. «Станки» и большая часть оборудования в реммодуле были достаточно простые, если их использовать на уровне «нажми на кнопку, получишь результат», да и «лишние» руки, пусть даже и детские, занятые нужным трудом, внезапно оказались совсем не лишними. И, самое странное — Флое действительно нравилась вся эта возня. Удивительное дело — три дня на Йорке, три дня в космосе, а я уже практически не видел, чтобы лицо старшей коллеги застывало такой знакомой мне по первым дням совместной работы отрешённой, ничего не выражающей маской. Чудеса — да и только!
