Потерянная душа - [4]

Тогда толпа передвинулась. Разошлась. И я увидела.

Нет.

Мой разум отказывался переводить изображение, отправленное ему глазами. Не позволял понимать. Но это блаженное неведение было слишком коротким.

Это был ребенок. В коляске рядом с фуд-кортом. Его тонкие руки лежали на коленях, пара ярко синих кроссовок поглощали все его ноги. Унылые карие глаза смотрели с бледного, опухшего лица. Его голова была голая. Лысая. Блестящая.

Это было уже слишком.

Вопль вырвался из моих внутренностей и разорвал мой рот по пути наружу. Было похоже, будто кто-то засунул колючую проволоку в мое горло, потом пропихнул ее через мои уши прямо в голову.

Все вокруг меня замерли. Потом руки взметнулись, закрывая незащищенные уши. Люди повернулись лицом ко мне. Эмма споткнулась, потрясенная. Испуганная. Она никогда не слышала ничего подобного, обычно она только помогала мне избежать этой катастрофы.

— Кейли? — Ее губы шеВэлились, но я ее не слышала. Я ничего не слышала из-за своего крика.

Я покачала головой. Я хотела сказать, что ей нужно идти, что она не может мне помочь. Но я не могла даже подумать об этом. Я могла только кричать, слезы заливали мое лицо, мои челюсти были так широко раскрыты, что причиняли боль. Я не могла их закрыть. Не могла остановиться. Не удалось даже уменьшить громкость.

Люди зашеВэлились вокруг меня. Мамаши перестали трепаться, чтобы увести детей подальше, наморщив лбы от боли, которую мы все испытывали. Как копье в мозгу.

Уходи… подумала я, тихо умоляя мать лысого ребенка увести его. Но она застыла, одновременно испуганная и ошеломленная моей звуковой атакой.

Движение справа от меня привлекло мое внимание. Двое мужчин в форме цвета хаки бежали ко мне, один кричал что-то в рацию, его свободная рука находилась над другим ухом. Я знала, что он кричал только потому, что его лицо пылало от усилий.

Мужчина отпихнул Эмму с дороги, и она разрешила им это. Они пытались поговорить со мной, но я не слышала их. Мне не удалось выудить из немых губ ничего больше, чем несколько слов.

— …Остановите…

— …Больно?

— … Помогите…

Страх и горечь закружились внутри меня как черная буря, заглушая все остальное. Каждую мысль. Каждую возможность. Каждую надежду.

И я все еще кричала.

Один из полицейских торгового центра потянулся ко мне, и я откинулась назад. Я споткнулась об основание выставочной кровати и упала на задницу. Мои челюсти захлопнулись — кратковременная пощада. Но в моей голове все еще звучал эхом мой крик, и я не могла слышать его. Мгновение спустя, мой крик снова вырвался на свободу.

Удивленный, полицейский шагнул назад, говоря что-то по рации. Он был в отчаянии. Ужасном.

Во всем виновата я.

Эмма упала на колени рядом со мной, закрыв уши руками. На земле лежал потерянный ею кошелек.

— Кайли! — она кричала, это единственный звук, который я услышала.

Она потянулась к телефону. И когда она набрала номер, цвета вдруг утекли со всего мира, как в «Волшебнике из страны Оз» только противоположным образом. Эмма стала серой. Полицейские посерели. Магазины стали серыми. И вдруг все стало вихрящимся, закручивающимся, бесцветным туманом.

Я сидела в тумане.

Крича, я махнула руками близко к полу, пытаясь его почувствовать. Настоящий туман должен быть холодным и сырым, но этот был… ненастоящим. Я не могла чувствовать его. Не могла всколыхнуть его. Но я его видела. Я видела вещи в нем.

Слева что-то изгибалось. Корчилось. Что-то слишком толстое и вертикальное, чтобы быть змеей. Оно как-то изогнулось через полки с полотенцами, даже не касаясь покупателей, приближавшихся к ним, чтобы быть как можно дальше от меня в пределах отдела.

По-видимому, я достаточно показала себя сумасшедшей, чтобы оправдать боль от моего крика.

Справа от меня что-то стремительно пробежало через туман по земле, где он был самым густым. Оно побежало ко мне, я вскочила на ноги и потащила Эмму прочь. Копы отпрыгнули, опять всполошившись.

Эмма высвободилась из моей хватки, в ужасе раскрыв глаза. И только тогда я отключилась. Я больше не могла терпеть, но и не могла остановиться. Я не могла остановить крик, или боль, или туман, или жуткие движения. И что хуже всего, я не могла прекратить верить, что ребенок, этот бедный маленький мальчик в инвалидной коляске, умрет.

Скоро.

Смутно я поняла, что закрыла глаза. Попытка заблокировать все это.

Я слепо протянулась, отчаянно пытаясь выбраться из-за тумана, я ничего не чувствовала. И ничего не видела. Мои руки коснулись чего-то мягкого и высокого. Что-то чему я не находила слов. Я вскарабкалась на него, ползя по куче ткани.

Я свернулась в клубок, одной рукой прижав что-то плюшевое к груди. Гладя его пальцами снова и снова. Цепляясь за единственную реальную вещь, которая все еще существовала для меня.

Больно. Мне больно. Моя шея болит.

Мои пальцы были мокрыми. Липкими.

Кто-то схватил мою руку. Удерживая меня.

Я билась. Я кричала. Мне было больно.

Острая боль пронзила ноги, а затем огонь взорвался у меня под кожей. Я моргнула, и знакомое лицо попало в центр моего внимания, серое в тумане. Тетя Вэл. Эмма стояла за моей тетушкой, с лицом испещренным полосами окрашенных тушью слез. Тетя Вэл что-то сказала, я не слышала ее. И вдруг мои веки отяжелели.